Когнитивный динокас
Название: Except Thou Bless Me
Автор: architeuthis
Переводчик: Марлюшка
Бета: ~Харита~
Ссылка на оригинал: architeuthis.livejournal.com/1957.html
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Персонажи: Кастиэль/Дин
Рейтинг: NC
Размер: мини
Саммари: Кастиэль гневается, а Дин прекрасно проводит время.
Примечание: таймлайн – вскоре после 4х16.
Предупреждения: ПВП, умеренное S&M, слегка CBT*.
Дисклеймер: Вовлечение в любой вид BDSM без по крайней мере предварительного обсуждения опасен. Не пытайтесь повторить это дома.
СВТ - Когнитивно-поведенческая психотерапия — общее понятие, описывающее психотерапии, в основе которых лежит предпосылка, что причиной психологических расстройств (фобий, депрессии и т.п.) являются дисфункциональные убеждения и установки.
Except Thou Bless Me В этот раз, когда Кастиэль появился на пассажирском сидении, Дин просто косо посмотрел на него и почти сразу сказал:
- Нет.
Кастиэль был так же бесстрастен, как и всегда.
- Для тебя есть работа, Дин.
- Да, я догадался, - Дин переключил скорость, немного разгоняясь. Он не совсем был уверен, где находится; но это было в полубаке от мотеля, где бы он ни был, так что всё было в порядке. Дорога была прямая, ровная и довольно скучная последние минут двадцать, но само ощущение движения под колёсами его детки приносило глубокое удовлетворение. Он был в порядке, чёрт, Аластар там или не Аластар вернулся в полной боевой готовности, и настоятельные предложения Сэма валяться в комнате и ничего не делать всю последнюю неделю были очень продуманными и всё такое, но Дин был на краю бешенства. – Я занят, - добавил он и положил правую руку обратно на руль.
- Ты никуда специально не направляешься, - сказал Кастиэль. Дин видел его боковым зрением – смотрит в окно, будто они вообще не разговаривают. – Ты не занят.
- Занят.
- Дин.
- Слушай, я сказал «нет», - отрезал Дин и захотел наконец увидеть поворот, чтобы появилась причина снова переключить скорость, сделать что-нибудь резкое, чтобы подчеркнуть своё раздражение. – Первое, что я сказал тебе, когда ты заявился. Нет. Не заинтересован. Не играю. Выбыл.
- Я ещё не сказал тебе, о чём мы тебя просим.
- О чём-нибудь таком же глупом и бессмысленном, как и последнее, о чём вы просили? Потому что если да, я заинтересован ещё меньше, чем был, когда думал, что это просто нечто невероятно трудное и угрожающее жизни, - Дин заметил, что нога сильнее вдавилась в педаль газа, но не стал ничего делать.
- Это хорошая работа, Дин, - что-то в голосе Кастиэля отдалённо напоминало раскаяние. Будто он пытался предложить мир. – Ты бы взялся за неё, даже если бы дело не касалось печати.
- Мы сами в состоянии найти себе чёртову работу. Убирайся из моей машины.
Кастиэль сделал долгий выдох через нос и помолчал несколько секунд, пока Импала мчала по асфальту.
- В чём дело, Дин?
Дин скрипнул зубами и крепче сжал руль.
- Я только что тебе сказал. И могу повторять снова и снова, но ты… Ты просто игнорируешь всё, что я говорю, если тебе это не нравится! Я вышел из игры. Я больше этим не занимаюсь. Мне надоело, что вы меня шпыняете, я не должен… я не могу делать то, чего вы хотите. Оставьте меня в покое.
- Я не собираюсь просить тебя ни о чём, чего ты не должен делать, - мрачно сказал Кастиэль. Дин ударил по рулю ребром ладони.
- Как ты не понимаешь? – он знал, что кричит. – Мне плевать, насколько это лёгкая работа! Дело не в работе! Дело в вашей чёртовой войне и в том, что вы хотите, чтобы я ожил и спокойно разгуливал, будто я нормальный человек! Теперь или доводи дело до конца, или проваливай!
- Довести дело до конца? – спросил Кастиэль. Его голос оставался ровным, но Дин видел боковым зрением, что ангел, по крайней мере, перевёл взгляд на собеседника.
Дин затих. Он завёл себя в тупик, сам того не заметив, и они уже неслись на скорости, ненормальной при любых других обстоятельствах. Он точно не планировал упоминать об этом, хотя бы потому, что он вообще ничего не планировал, но они начали разговор, так что к чёрту. Он был готов.
- Верни меня обратно, - сказал он, и изумлённый выдох Кастиэля взбесил его с новой силой. – Ты сказал, что можешь, так сделай это, - настаивал Дин, повышая голос. – Мне всё равно возвращаться в ад за то, что не танцую под вашу божественную дудку, так что не вижу смысла ждать.
- Дин, - сказал Кастиэль почему-то дрожащим голосом, и Дин почувствовал очередной скачок адреналина, что было кстати. Он обнаружил, что хотел бы, чтобы Сэм был здесь, и это заставило его осознать, насколько всё происходящее было серьёзным в своей необратимости. Импала рычала, и в такт её рыку отдавался стук сердца в ушах.
- Только не говори, что не можешь, - выплюнул Дин. Он уже не знал, может и хочет ли он прекратить то, что сейчас делал… чем бы это ни было. – Не смей даже, импотента кусок. Не смей говорить мне, что можешь забросить меня в ад, а потом, когда доходит до дела, взять свои слова обратно. Или делай это, или проваливай из моей машины. Мне не нужен ангел, который не может сдержать слова.
Он наклонился в сторону Кастиэля и повернул задвижку на дверце, широко распахивая её. Было невероятно глупо делать это на такой скорости, да и дверь всё равно не осталась открытой, и, когда Импала резко ушла в вираж, он решил, что потерял управление, но даже не смотрел на дорогу. В следующее мгновение детка вздрогнула, мотор заглох, а рука Кастиэля сжала запястье его всё ещё вытянутой руки.
Вот чёрт.
Машина затормозила намного быстрее, чем должна была бы, даже на такой относительно ровной земле, на которую их занесло. Впереди виднелись горы, а район был лесистый.
Дин слышал недовольное ворчание Импалы, и по этому поводу он рассердится позже. Если выживет. Кастиэль толкнул всё ещё открытую дверь – сволочина – и вышел из машины прежде, чем она покатилась по склону, потянув Дина с собой. Дин рефлекторно сопротивлялся, хватаясь за дверцу, цепляясь ногой за руль, но Кастиэль был невероятно силён, сильнее любого, кто с ним боролся, и, казалось, даже не замечал сопротивления. Он сгрёб Дина за воротник, едва его плечи показались из машины, и так сильно швырнул на землю, что он не удержался и покатился.
Удар выбил весь воздух из его лёгких, и сделать новый вдох никак не получалось. Дин забыл обо всех целях и планах - был только Кастиэль, волочивший его по земле, несомненная опасность в его лице, и Дин никак не смог бы найти в себе достаточно сил, чтобы сбежать.
- Так ты принимаешь мой подарок, - сказал Кастиэль, рукой поддевая локоть Дина, а ногой – колено, и вновь отрывая его от поверхности. Из-за приземления у него клацнули зубы, а камень или колючее растение вспороло джинсовую ткань и кожу под ней. Он опёрся на ладони, дрожащие от приложенных усилий, и смог набрать воздуха в грудь, - только для того, чтобы упасть снова, когда Кастиэль ударил его в грудь. От этого удара он повалился на спину и в этот раз Кастиэль уже не дал ему времени на попытку прийти в себя.
Когда он думал о возможности того, что Кастиэль забросит его назад в бездну, то даже не подумал о том, что тот может просто забить его до смерти.
- Когда я искал тебя в аду, я шёл по безжизненным телам ангелов, с которыми я был в одном гарнизоне последние две тысячи лет, - сказал он, приподнимая Дина за лацканы. Не на ноги и не на колени, а так, чтобы его голова была на уровне груди Кастиэля, не обращая внимания на болтавшуюся нижнюю часть его туловища. – Я воссоздал тебя из обуглившихся останков человека, которого нашёл там; я сделал тебя прекрасным и цельным. Я дышал за тебя, пока ты не смог делать это самостоятельно, - голос Кастиэля был спокойным, но повышался, наращивая громкость, становясь похожим больше на музыкальный инструмент, нежели на человеческий голос. – И вот что ты делаешь с жизнью, с моим даром. Ты пытаешься вернуть его.
Он ударил Дина так сильно, что у того всё поплыло перед глазами, впрочем, это вернуло его к действительности. Кастиэль ударил его и второй рукой, при этом выпуская его куртку, и Дин упал бы, не ухватись он за рукав плаща Кастиэля. Вместо того, чтобы растянуться в пыли, он, пошатнувшись, рухнул на колени.
- Две тысячи лет ангелы ни за что не боролись! – теперь Кастиэль просто орал, и Дин даже нашел в себе силы удивиться тому, что звук его голоса не заставил небеса разверзнуться или типа того. – Две тысячи лет никто из нас не умирал, а теперь дюжины погибли ради тебя! Мои братья и сёстры!
Он видел Кастиэля готовым убивать, видел его рассерженным, но настолько – ни разу. Этот Кастиэль был надломленным, возможно, разочарованным, возможно… уязвлённым, и, если бы Дин мог, он бы уполз со стыдом. Вера Кастиэля в него была всепоглощающей, пугающей, разрушительной.
Они не разговаривали с тех пор, как Кастиэль рассказал ему о первой печати; Дин не был тогда в состоянии посмотреть ему в глаза. Но каждую секунду, что Сэма не было с ним в больничной палате, Кастиэль был там, собранный, сидя тихо и читая книгу, оставленную Сэмом. Он не собирался убивать Дина, не сегодня, не таким образом. Он просто собирался выбить из него дурь.
Хорошо.
Кастиэль ударил его в третий раз, и Дин, не удержавшись за ангельский рукав, рухнул на землю. Во рту чувствовался вкус крови, но голова всё ещё держалась на плечах; вся эта пугающая сила, вся эта раскалённая ярость… и всё же Кастиэль пока держал себя руках. Кастиэль был чертовски потрясающ, и Дин засмеялся от неожиданного облегчения, что заставило Кастиэля ударить его снова. Дин покатился, натыкаясь спиной на бугорок, и до него не сразу дошло, что звёзды, которые ему мерещатся, всё же настоящие. Голова Кастиэля закрывала большую часть Ориона. В следующую секунду неумолимые руки ангела потянули Дина вверх, сблизив их лица.
- Я выслушаю, - спокойно сказал он, так, что кожа Дина натянулась, а волосы встали дыбом, - твоё горе, твоё отчаяние. Я знаю о твоей надломленности. Я принял твою грубость и твоё непослушание, - Дин вцепился в его предплечье, не зная, замечает ли Кастиэль, что большой и указательный пальцы Дина слегка касаются его кожи сразу под рукавом. – Но я знаю порог неблагодарности. И после всего, чем мы пожертвовали, чтобы вернуть и подготовить тебя, ты этой просьбой порог переступил, - кулак Кастиэля, разрушительный, как пушечное ядро, нанёс удар по его животу. Дин выгнулся под ним и, когда Кастиэль отпустил его, снова повалился в грязь.
Дин пытался, действительно пытался думать о своём пребывании в аду как о четырёхмесячном перерыве в нормальной, смертной жизни. Но всё равно понимал, что провёл там сорок лет – сорок лет взрослым человеком, без траты пятнадцати лет на становление. Он был Дином Винчестером в аду почти в три раза дольше, чем Дином Винчестером на земле, и, помимо прочего, это совершенно спутало его знания об устройстве человеческого тела. Сорок лет он просыпался каждое утро, или в то, что считалось утром, в нетронутом теле, которое Аластар тщательно разрывал в клочья. После двадцати он перестал дёргаться; после тридцати сломался и начал сам бросаться на ножи с той же готовностью, с которой потом пытал других.
Это земное тело… Его иногда сбивала с толку реакция на боль, шокировал отказ быть всё время обновлённым и восстанавливаться после тяжёлой охоты. Дин только начинал разогреваться, а оно почти мгновенно уставало, твердя, что уже хватит, жалуясь на ушибленные рёбра, на порез на бедре, и намекая на то, что от ещё одного удара его IQ не повысится. Он так сильно хотел большего. Хотел, чтобы Кастиэль вскрыл его, разорвал на части – это не составило бы ему труда. Осознание силы, скрытой в выбранном ангелом ненакачанном теле, заставляло Дина содрогаться в предвкушении чего-то, что, конечно, никогда не случится. Кастиэль – он был уверен – никогда не зайдёт так далеко. Но, боже, ещё чуть-чуть!..
Кастиэль, казалось, уже успокаивался, выговорившись. Он наматывал круги вокруг Дина, и тот начал волноваться. Они не говорили об этом. Он знал, что когда ты делаешь нечто подобное на земле, предполагается, что ты сначала выскажешься, потом купишь кожаную одежду и пойдёшь в клуб и/или на шоу Джерри Спрингера*. Кастиэль был нечитаем, как всегда, и последнее, что Дин готов был от него вытерпеть, - это извинения.
Он перекатился на ладони и колени, игнорируя все возражения своего тела против этой затеи, и бросился на ноги Кастиэля, когда он проходил рядом, частично от отчаяния, частично экспериментируя. Боль сделала его жалким и медленным, и Кастиэль едва отреагировал, просто поставил ногу на плечо Дина и прижал его обратно к земле, на спину. О, боже, это движение было почти ласковым, но давление его каблука на ключицу Дина… Он жадно заглатывал воздух, уставившись на Кастиэля широко распахнутыми глазами, и потянулся вверх – достать до его голени, ухватить пальцами дешёвую шерсть его брюк. Где-то внутри Дина таился звук, который он боялся выпустить наружу, отчаянный, нуждающийся.
Дин не мог видеть лицо Кастиэля в темноте, не со своего ракурса, но мог чувствовать, как тот рассматривает его.
- Что это значит, Дин? – спросил он, наконец, и Винчестер не мог вынести неуверенности в его голосе, не мог вытерпеть его сомнение. Не сейчас, когда Дин был так раскрыт и готов к каре. Ему нужно было, чтобы Кастиэль был праведным, гневающимся, не сомневающимся; чтобы он горел, как чёртова звезда; чтобы он снова его ударил. Он нуждался в ярости. Потому что… потому что, чёрт, Аластар был мёртв, и полная чистота его намерений ушла вместе с ним. Сэм тайно гордился собой, и непонятно откуда полученной силой, потому что он не понимал, что Дин понятия не имеет, как существовать дальше без…
Без чего-то, указывающего путь. Неважно, что сначала Дин даже не знал, где был Аластар, а потом было неважно, что они не были… в общем, что Аластар его не обрабатывал. Сам факт того, что он в аду, на земле, ещё где-то – этого было достаточно. Теперь Дин был потерян, двигаясь без цели, без направления.
А Кастиэль убирал ногу с его плеча, чёрт, нет.
С невероятным усилием он заставил себя подняться на колени. Ему нужен был гнев Кастиэля, но он никак не мог придумать никаких слов, которые могли бы достаточно его возмутить. И в тот момент желание казалось ему совершенно искренним, хотя потом он задавался вопросом, не к этому ли он стремился всё время, - спровоцировать Кастиэля. Он смог придумать лишь один способ, хоть он и выходил за все мыслимые и немыслимые рамки.
Что-то в нём кричало: нет, не делай этого, этот секрет – не оружие, не разбрасывайся этим. Только не этим. Но Дин уже дотянулся до коленей Кастиэля, уже обхватил его ноги руками, поднимая голову выше, прижимаясь лицом к паху Кастиэля. И с удивлением почувствовал вставший член, прижимающийся к его губам и щеке.
На мгновение он замер, а потом пошатнулся от изумления и неожиданного неудержимого возбуждения, а Кастиэль вскрикнул и исчез.
Без поддержки Кастиэля Дин повалился вперёд, на локти, и так там и остался, изнывая от разочарования, оскорблённости и боли. Боже, он был так чертовски близко. Он почти получил всё, что хотел, и тут… чёрт. Он даже не был уверен, что сможет самостоятельно добраться до Импалы, а если сможет, то не сделал ли с ней Кастиэль нечто ужасное, чтобы она не смогла завестись.
Едва он начал серьёзно задумываться над тем, чтобы попытаться подняться, как ощутил давление на глаза и шею, и ему совсем не хотелось узнать, чем это станет, если он не двинется с места в ближайшее время. Когда он ощутил руку на плече, и до того, как он нашёл в себе силы что-то почувствовать, он уже лежал на капоте Импалы, что было невозможно: Дин не был точно уверен, как далеко затащил его Кастиэль, но они точно не были около машины. Но Кастиэль стоял над ним, широко расставив ноги и опираясь на капот, и Дину было плевать на всё остальное.
- Что это значит? – снова спросил он, удерживая Дина распластанным одной рукой, а второй пробегая вдоль линии роста его волос и вниз по щеке, полугрубо-полунежно. – Это благословение, Дин? Это… я не…
Дин почувствовал себя скотиной. Втягивать ангела в собственное дерьмо – какого чёрта с ним было не так? Ангела, который и без того уже сомневался, который казался колеблющимся и неуверенным в себе – Дин ненавидел себя за то, что поступает так с ним. И…
И он не мог сказать «нет». Не мог сказать, что это было не благословение. Не мог остановить его.
- Да, - выдохнул он, цепляясь за руку, лежащую на его груди и удерживающую его на капоте. – Да… пожалуйста, пожалуйста, Кас, мне это нужно. Пожалуйста, ты больше не обязан ничего делать, я только, не уходи…
Дин молол языком, как идиот, и если бы он не остановился, то наверняка бы сказал что-то, чего не смог бы взять потом назад. Он проглотил следующее предложение, пытаясь сесть, и Кастиэль ему позволил. Он попытался коснуться его шеи, плеча, груди свободной рукой, нетерпеливый, неуверенный, нуждающийся в большем соприкосновении, и Кастиэль позволил ему. Он попытался ухватить его за плащ, притягивая ближе и приближаясь сам, чтобы Кас был сверху, касался его, пробуждал его, пробуждал его раны и ушибы своими руками, своим телом…
И Кастиэль толкнул его обратно на капот, с силой ударив по лицу. Боже, это могло бы стать новым его кинком. Дин лежал без движения, ошеломлённый и предвкушающий, а Кастиэль сдёргивал куртку с его плеч, вытягивая её из-под него и пихая на землю. Сейчас он был целеустремлённым, лицо было решительным и сосредоточенным, и Дин хотел его настолько сильно, что едва мог дышать. Кастиэль начал задирать его футболку, затем, передумав, просто разорвал её, отбросив в сторону, будто она его раздражала.
Ушибы на теле Дина уже проступали, хотя и не бросались в глаза под слабым лунным светом. Кастиэль провёл по ним пальцами, и Дин беспомощно выгнулся им навстречу, застонав и прикусив нижнюю губу, касаясь его предплечий и ладоней – нерешительно, но настолько ободряюще, как только мог. Он хотел, чтобы Кастиэль коснулся своего отпечатка ладони на его плече – первой отметки, оставленной им на теле Дина, обещания, которое Дин начал понимать лишь теперь. Он хотел, чтобы Кастиэль поцеловал его. Он понятия не имел, как попросить о чём-либо из этого. Всё это оставалось таким хрупким, неокончательным, и ему казалось, что не стоит торопиться. Кастиэль мог снова исчезнуть в любой момент, и Дин не представлял, что будет делать, если это случится.
Джинсы Дина мешали Кастиэлю изучать его тело, и он разорвал их, обнажая кожу. Так что, хм, его намерения в отношении Дина были совершенно ясны. Когда он закончил срывать последние лоскуты денима с голеней Дина, то забросил его ногу себе на плечо и склонился к нему, складывая его так, что несчастные мышцы живота возмущённо запротестовали. Кастиэль не выглядел так, будто может исчезнуть в любой момент – он выглядел совершенно, не по-человечески сосредоточенным, невероятно пугающим, взъерошенным и чертовски сексуальным. Член Дина был почти смущающе напряжён, будто Кастиэль касался его и говорил грязные вещи, а не просто снимал его одежду – хотя и в определённо степени напоказ, - и, когда Кастиэль провёл рукой по боку Дина, спускаясь вниз, к его обнажённым ногам, Дин приглашающе вскинул бёдра вверх.
Собственная пассивность и тот факт, что Кастиэль всё ещё был полностью одет, сводили Дина с ума, и он боялся, что перейдёт какие-то границы, что это может быть слишком фамильярно, но, чёрт, Кастиэль определённо планировал трахнуть его, и Дин явно мог позволить себе некоторые вольности. Он приподнялся, хватаясь за отвороты неимоверно бесящего его плаща, и Кастиэль мгновенно его понял: он чуть выпрямился и отвёл руки назад, стягивая плащ за манжеты, что было странновато, но делало его на шаг ближе к тому, чтобы раздеться, так что Дина это устраивало. Так же Кастиэль поступил и с пиджаком, а когда он наклонился снова, прижимаясь лицом к голени Дина, которую придерживал рукой, Дин потянулся и неловко проскользнул рукой под его рубашку.
Кастиэль не остановил его, продолжая смотреть на него. Дин даже не был уверен, почему рассчитывал, что его остановят, пока не понял, что при всех тех, обычно не очень личных, способах, которыми Кастиэль касался его, до сегодняшнего вечера сам он никогда не дотрагивался до ангела. И было что-то запретное в одновременной ярости и спокойствии Кастиэля. Хотя, когда Дин сорвал его галстук и начал расстёгивать рубашку (чёрт, конечно, под ней была ещё одна рубашка – сколько одежды может натянуть на себя человек за раз?), ему показалось, что он увидел за этим не только похоть, но и теплоту.
Хотя похоть нельзя было не принимать во внимание. Член Кастиэля всё ещё совершенно недвусмысленно стоял. Дин не видел этого в темноте, но чувствовал, вытягивая края рубашки Кастиэля из брюк и расстёгивая его ремень. Он прижался пальцами к скрытому под тканью стояку Кастиэля, расстёгивая молнию, и с откровенно недостойным восторженным трепетом увидел, как его губы разомкнулись, а веки прикрылись. В его положении было неудобно просунуть руку в сами брюки, и, в любом случае, Кастиэль мягко остановил его свободной рукой до того, как он успел попытаться. Он наклонил голову к плечу, и на его лице читался вопрос, понять который Дин не мог.
Поэтому Дин дал ему первый же ответ, который пришёл ему в голову.
- Да, - снова простонал он. – Да, что угодно. Что захочешь, Кас, пожалуйста, я…
Кастиэль остановил его, надавив рукой на грудь, что, возможно, было к лучшему, если не считать того, что он снова исчез. Нога Дина, оставшись без поддержки, с шумом упала на капот, и он, сдавшись, закричал. Может, в его крике были отдельные слова, богохульства, имя Кастиэля, он не знал. Барабанный шум в его мозгу был настолько громким, что он не слышал собственного голоса, будто попал головой в церковный колокол, слитый из стыда и неудовлетворённых желаний. Он был так уверен, так чертовски уверен, но, должно быть, неправильно прочитал Кастиэля. Возможно, вообще нереально прочитать что-то по ангелу. А теперь он был, нахрен, раздет посреди чёрти чего, на машине, которая могла не завестись, с грызущей пустотой внутри, которую никто, никто не мог заполнить так, как Кастиэль, и, в конечном счёте, он предпочёл бы ад.
Когда Кастиэль вернулся, Дин чуть не плакал.
Он не помнил, как перевернулся на живот, и Кастиэль тоже этого не ожидал; был запутанный момент, когда Кастиэль пытался упорядочить их конечности, а Дина просто качало, и ещё потом, когда он подтянул бёдра Дина вверх и его собственное бедро перестало быть неудобно зажатым между ногами Дина, а приятно прижалось к его яйцам, и Дин почувствовал влажные пальцы сначала между ягодиц, а затем внутри – сразу два, безо всяких прелюдий.
Кастиэль ходил за смазкой.
О боже, Дин хотел бы удержать его навечно.
Дин содрогнулся всем телом: пальцами рук и ног, бёдрами, позвоночником. Да, это была простата. Кастиэль добавил третий палец задолго до того, как он успел привыкнуть к первым двум, и крик Дина отразился от лобового стекла. Идея была неплоха, но ему было нужно не совсем это: он хотел только член Кастиэля, хотел получить ослепляющее удовольствие от ощущения Кастиэля внутри себя, смешанное с болью от полного отсутствия растяжки. Но Кастиэль не позволил ему перейти все границы и Дин знал, что это к лучшему, оценил его действия, но в то же самое время был совершенно уверен, что сойдёт с ума, если Кастиэль не поторопится и не трахнет его.
Кастиэль положил свободную руку между его лопаток, придерживая его. Дин понятия не имел, была ли это просто прихоть, или же он предугадал, как дёрнется Дин, когда он вынет пальцы; они были, по крайней мере, лучше, чем ничего. Кастиэль приподнял его ногу, ту, которая не была зажата между его собственных ног, и, перенеся её над головой, снова устроил на своём плече. Теперь всё тело Дина было изогнуто под непривычными углами – бёдра на боку, спина упирается в капот только плечами, ноги широко разведены. Дин не был достаточно гибок для всего этого. Если бы так его уложил не Кастиэль со своей невозможной силой, он бы ни за что не удержался в таком положении, да и сейчас все мышцы и позвоночник дружно возмущались. Видимость на плоской равнине была великолепной, так что Дин заметил бы чьё-нибудь присутствие за несколько миль, но всё равно чувствовал себя невероятно раскрытым: вывернутый, бессильный, голый, если не принимать в расчёт носки и ботинки. А потом Кастиэль толкнулся внутрь своим членом, горячим, влажным и именно таким, какой нужен был Дину, и Дин выбросил из головы все мысли о недостойности или немужественности своей позы.
Аластар любил угрожать ему этим. Ну, не совсем этим; то, что Дин сам этого хотел, испортило бы суть угрозы. Он никогда не говорил, что сделает это сам, потому что, несмотря на все свои заигрывания и болтливый острый язык, Аластар всегда был странно асексуален. Из всех тех обличий, что он принимал в аду, ни у одной не было чего-нибудь вроде гениталий. Вместо этого он угрожал Дину другими демонами, иногда целыми толпами, стаями адских псов, другими душами – пока ещё человеческими, но уже разлагающимися.
Этого никогда не происходило, и со временем Дин понял, что и не произойдёт. Аластар стремился переделать Дина не этим – его страх и ужас были одними из многих рычагов его давления, не более того. Осознав, что эти угрозы неэффективны, он попросту их прекратил.
А теперь, когда Кастиэль проскользнул в него с протяжным, неровным выдохом, Дин обнаружил в себе странную и неуместную благодарность Аластару – за то, что были границы, в пересечении которых он не был заинтересован. До своей смерти Дин проделал большую работу по отрицанию возможности секса с мужчинами, возможности оказаться снизу, быть уязвимым, позволить кому бы то ни было одержать верх. Аластар выжег из него всё это, словно того и не было. Дин издал звук, показавшийся надломленным даже ему, звук полной отдачи. Это было правильно.
Дин предполагал, что самым приятным окажется то, как удовольствие будет вырываться из преобладающей до этого боли с каждым толчком Кастиэля, и не ошибся насчёт того, насколько хорошо это будет – как молния, разрывающая облака. Он понятия не имел, как двигаться в этой позиции, но хотел больше, сильнее, сейчас же и, наконец, смог собрать свои нейроны в кучку, чтобы опереться руками на лобовое стекло и податься назад, навстречу Кастиэлю, предлагая себя. И всё же самым приятным оказалось не это, а сам Кастиэль: то, что всё это делал с ним именно Кастиэль, руки Кастиэля на нём, то, как Кастиэль постепенно терял самообладание, втрахиваясь в Дина.
В первый раз, когда Кастиэль не сдержал стона, Дин почувствовал этот стон собственным членом – как прикосновение, как нажатие. В конце концов, Кастиэль убрал руку со спины Дина, перемещая её ему на затылок, удерживая в прежнем положении твёрдо, но с мягкостью, поразившей, встревожившей и восхитившей Дина. И в какой-то момент – Дин не знал точно когда, настолько потерялся в ощущениях, - он провёл большим пальцем по его ушной раковине. Это была мелочь, которая должна была затеряться в череде непрекращающихся соприкосновениях их тел, но очень долгий миг Дин не мог думать ни о чём другом, пока Кастиэль не заставил его очнуться, ударив по бедру так сильно, что Дин понадеялся, что у него останется ещё один, пусть и временный, отпечаток его руки.
Дин не ожидал, что Кастиэль дотронется собственно до его члена. Он даже не думал об этом, и, почувствовав всё ещё влажные пальцы, он содрогнулся в такой же степени от изумления, как и от остроты ощущений. На одно мгновение он оказался на краю: его способность вытерпеть боль была невероятной, но это было другое, это была боль, которую Дин никогда не учился переносить. Но Кастиэль обхватил его настолько крепко и провёл рукой настолько грубо, насколько мог, и Дин не осознавал, насколько он близок к оргазму, пока тот не накрыл его.
Его так скрутило, что он частично выскользнул из захвата Кастиэля. Тот издал рваный звук и сбился с ритма, возможно, потому, что был удивлён силой испытываемого Дином удовольствия, но мысль о том, что он получал удовольствие, заставляя Дина кончить, была такой чертовски возбуждающей, что Дин предпочёл думать об этом именно так. После этого он какое-то время не особенно осознавал происходящее вокруг, а просто вздрагивал от послеоргазменных ощущений, будто находясь в тумане.
Кастиэль всё ещё двигался в нём, уже невыносимо твёрдый, вызывая у Дина негромкие стоны от неожиданного удовольствия и случайный вскрик от удара об Импалу. Он больше не держал плечи Дина под прежним убийственным углом, так что Дин расслабился на спине. Но уже через несколько толчков, Кастиэль положил руку ему на шею, строго под подбородком, и повернул его голову в свою сторону, скрещивая их взгляды. Даже в темноте глаза Кастиэля были чертовски синими, и это смутно напомнило Дину об Аластаре – тот был большим любителем удушения. Но Аластар никогда не смотрел на Дина таким взглядом – далёким, странным и диким. Ему казалось, что он будто попал в шторм.
Дин был удивлён, когда это закончилось, был удивлён, что нечто настолько важное могло вообще закончиться, но Кастиэль всё же кончил: он сжал горло Дина достаточно сильно, чтобы на мгновение перекрыть ему кислород – не специально, подумал Дин, но он слишком затерялся в ощущениях, чтобы обеспокоиться этим, - и вбился в него с пугающей до чёртиков силой, и ещё раз, и ещё. Потом он замер, запрокинув голову, всё его тело было натянуто, как струна, и Дин снова изумился тому, что нечто настолько мощное могло произойти прямо рядом с ним, не повлияв при этом на весь остальной мир, не вызвав ни ливня, ни землетрясения, ни чего-либо подобного. Не было даже грома, Кастиэль лишь столкнул ногу Дина со своего плеча, выскользнул из Дина, чему тот не особенно обрадовался, и навалился на него, вжимаясь лицом в плечо.
Он дышал быстро и неровно, но не вспотел, даже не пах потом. Впрочем, он был тёплым, и Дин был рад, что он тут же не смылся, потому что сам он вспотел, и прохлада ночного ветерка заставляла его дрожать. Дин ослабил вцепившиеся в Кастиэля руки и попытался не хвататься за него. Он невероятно хотел, чтобы Кастиэль оставался так лежать на нём, но Кастиэль исчезал и возвращался уже дважды, а Дин был вполне уверен, что такая удача часто не выпадает. Поэтому он наслаждался жаром и тяжестью Кастиэля, пока мог, упиваясь собственной усталостью и глубинной болью во всём теле. Как только Кастиэль восстановил дыхание и приподнял голову, Дин встретил его взгляд и принял тот факт, что эта встреча окончена, а следующая наверняка будет очень, очень неловкой.
Кастиэль опёрся ладонью о капот Импалы, и на долю секунды Дина ослепил неожиданный свет – не Кастиэля, а знакомой неоновой вывески. Они были в помещении, и Дин падал, потому что Кастиэль перенёсся, стоя на ногах, а Дин – распластанным в воздухе, будто всё ещё лежал на капоте своей машины. И Кастиэль поймал его.
Дин смутно попытался сориентироваться в ощущениях, пока Кастиэль ставил его на ноги. Ужасная расцветка была знакомой, но мебель и её расположение были не теми: это не был номер, который Дин делил с Сэмом, но он находился в том же мотеле. Тут было тепло, по крайней мере, температура была комнатной, но Дин будто не мог перестать дрожать, и его зубы стучали, и… о, он понял. Это была какая-то химия: эндорфины, гормоны или типа того. Это была ломка.
Кастиэль стоял в шаге от него. Не говоря ни слова, он развернул одеяло с одной из кроватей и завернул в него Дина, и вот он уже сидит, притягивая Дина к себе, обвивая руками, прижимаясь к затылку своим подбородком, и…
И то, что происходило в голове Дина, пока он делал всё это, просто выносило мозг. Потому что это было именно то, что ему было нужно; потому что он резко стал сверхчувствительным и был напуган всем происходящим и, боже, так уязвим. Он никогда не чувствовал подобного за всю свою взрослую жизнь. Впрочем, есть разница между уязвимостью и тем, чтобы быть идиотом, и спустя мгновение этих ошеломляющих объятий он оттолкнулся от груди Каса – не особо успешно из-за одеяла и дрожи – и попытался отстраниться.
- Дин, - сказал Кастиэль, поймав руку, выпутанную Дином из одеяла, и крепче сжав его плечи. – Дин, расслабься. Тебе нужно прийти в себя, и… здесь нет подвоха.
Дин обмяк. Боже, это на самом деле происходит с ним? Он не будет плакать. Чёрт.
- Здесь нет подвоха, - повторил Кастиэль и поцеловал его. Это застало Дина врасплох; он не думал об этом с того самого момента, как Кастиэль снял свой плащ, но теперь вдруг осознал, что за всё то время, что Кастиэль был с ним, они так и не поцеловались. Это было… странно. И после всего произошедшего Дин ожидал глубокого проникновения, он ожидал языка, он ожидал… ну, не того, что Кастиэль ласково коснётся губ Дина своими, сомкнутыми, лишь на мгновение, а затем отстранится и задумчиво посмотрит ему в глаза. Он думал, что это будет поцелуй-укус или типа того. Кастиэль выпустил его руку, чтобы снова бережно прижать к себе его затылок, и снова поцеловал его – на этот раз не так коротко, но по-прежнему целомудренно. Дин понятия не имел, что это значило, было ли это каким-то странным издевательством, или их там просто не учат целоваться на Небесах, или… если подумать, он даже не знал, был ли у Кастиэля до этого секс.
- Как это может быть нормально? – хрипло спросил Дин, проскальзывая ладонью к груди Кастиэля, под его расстёгнутую рубашку. То, как Кастиэль отвёл взгляд, было тем самым ответом, который он и хотел бы получить, и, честно говоря, это было большим облегчением.
- Это и не нормально, - сказал он, и Дин кивнул. – Моя задача – держать тебя в рамках, и я думаю, что меня не погладят по головке, если об этом станет известно, но, возможно, ты не захочешь рассказывать об этом всем подряд.
Дина удивил его собственный смех, вполне искренний, но он быстро понял, что ему нужно остановиться, пока он не стал истеричным или ещё того хуже. Он сделал глубокий вдох и потянулся, обхватывая Кастиэля за шею, притягивая его для следующего поцелуя. Кастиэль послушно подчинился, а когда он начал отстраняться, то позволил Дину притянуть себя для нового. На этот раз Дин попробовал проникнуть языком между его губ, и то ли Кастиэль ждал такого приглашения, то ли он не по-человечески быстро учился, но очень скоро его язык оказался во рту Дина, и это было прекрасно.
- Где мой брат? – спросил Дин, когда Кастиэль снова от него оторвался, что было неприемлемо, но Кастиэль лишь кивнул на стену, противоположную той, у которой стояла кровать.
- Там. Он в безопасности. Он знает, что тебя нет, но ты вернёшься.
Дин сглотнул и открыл было рот, чтобы ответить, но был вынужден остановиться и зажмурить глаза, прежде чем снова обрёл способность говорить. Его рука всё ещё касалась шеи Кастиэля, и это помогало. Это давало ему ощущение твердой почвы под ногами.
- Он всегда будет для меня на первом месте, - сказал он. Это вышло прямолинейнее, чем он рассчитывал, но Кастиэль только серьёзно кивнул.
- Это мне о тебе известно, - странный способ сказать такое, но Дин был уже готов принять то, что Кастиэль вообще странный. Он вдохнул и выдохнул, а затем продолжил:
- Но… кроме Сэма… то, что я сказал… раньше, - Дин обычно считал, что не несёт ответственности за сказанное во время секса, но это было… чертовски важно, и, даже если бы у него была возможность отказаться от этих слов, он не знал, как к таким постельным разговорам относится Кастиэль. Если у них теперь есть какое-то соглашение, лучше им обоим знать условия. – Когда я сказал… что угодно… я сказал, что ты можешь…
- Да, - мягко сказал Кастиэль, касаясь его лица, и Дин сдался, перестав стараться выстроить это предложение.
- Это не было просто… думаю, я на самом деле… - и вообще какие-либо предложения. Кастиэль ласково провёл кончиками пальцев по его нижней губе, явно задумавшись, так что Дин заткнулся к чёрту.
- Дин, - наконец повторил он, опуская взгляд и уводя его в сторону. Дин вновь поборол желание коснуться его ресниц. – Это не я прошу тебя что-то сделать. Ты, твоя роль… твои задачи ждут тебя независимо от того, указываю ли я тебе на них. Я только хочу помочь тебе.
Дин глубоко вдохнул и резко кивнул. Резкая дрожь, сотрясавшая его, уже стала медленной и слабой, но он по-прежнему был чертовски разбит.
- Знаю, - сказал он. – Я понял. Но я имею в виду… если ты захочешь связать меня или типа того…
Кастиэль остановил его, неожиданно выдавив смешок, и мягко положил ладонь на щёку Дина.
- Возможно, - сказал он и взял Дина на руки, будто тот был его невестой, чёрт его дери, а потом повернулся и уложил его на кровать. Он опустился на колени на матрасе рядом и развернул одеяло. Дин был в курсе собственной наготы и её относительного отсутствия у Кастиэля. Он понятия не имел, к чему это всё шло, но он был вымотан и в данный момент готов просто лежать и терпеть, чем бы это всё ни оказалось.
Оказалось оно изучением его травм, что было типа сексуально, но не вполне вызвано именно сексуальным побуждением. Кастиэль просто заботился о нём. Через какое-то время Дин вынужден был закрыть глаза ладонями, потому что просто не мог, нахрен, поверить, что это происходит с ним, но, закончив, Кастиэль взял его за запястья, убирая его руки в сторону, и посмотрел ему в глаза.
- Подожди здесь, - сказал он, прижимая ладонь к груди Дина так же, как и недавно, и на этот раз дождался ответного кивка, прежде чем исчезнуть.
Его не было несколько минут, которые Дин провёл, стягивая с себя, наконец, ботинки и носки - а то он выглядел уже как парень с обложки гейского порножурнала, спасибушки - и прилагая все усилия к тому, чтобы не рехнуться. Кастиэль вернётся. Он вернётся. Он сказал Дину ждать здесь. Он не сказал бы так, если бы не собирался возвращаться. Дин просто… не мог прямо сейчас справиться с тем, что не имеет возможности увидеть Кастиэля, коснуться его, быть успокоенным его странностью и серьёзностью, знать, что этот урок подчинения не сотрётся из его жизни. Это не было сном, Дин был чертовски в этом уверен, и он был почти-почти убеждён, что это не было просто тщательно продуманным путешествием ангела в его голову. Но ему был охрененно нужен Кастиэль, нужна его близость, и плевать, делало ли это его сумасшедшим, или женоподобным, или слишком нетерпеливым, или типа того.
Потом Кастиэль вернулся, оказавшись у его кровати, и тиски паники в груди Дина отпустили его так быстро, что у него перехватило дыхание. Он бросил что-то на одеяло рядом с Дином, Дин не увидел, что именно, слишком занятый разглядыванием Кастиэля. Ни одна лампочка в комнате не горела, но окно выходило на стоянку, на которой Кастиэль оставил Импалу, и вывеска мотеля и широкие полосы света снаружи подчёркивали черты его лица таким образом, что Дин недоумевал, как он мог до сегодняшнего вечера не замечать, каким охренительно великолепным был Кастиэль. То, что добыл Кастиэль, было похоже на презервативы, маленькие плоские пакетики с чем-то, и это Дина вполне устраивало. Он не думал, что сможет подняться в ближайшем будущем, но он был согласен снова быть трахнутым, если Кастиэль будет сверху.
Это были антисептические салфетки, а не презервативы, как обнаружил Дин, когда Кастиэль разорвал один из пакетиков, и это было так неожиданно, что Дин снова рассмеялся. Впрочем, он быстро успокоился, когда Кастиэль занялся ранее осмотренными им ранами. Их было больше, чем думал Дин, в том числе ранка на губе, о которой он знал, но не задумывался. Он в любом случае был уверен, что всё его лицо в синяках, и подозревал, что утром не сможет нормально двигаться, но понятия не имел, как объяснить это всё брату.
Последним Кастиэль обработал мелкий рваный порез на бедре Дина, полученный при уничтожении его джинсов, ещё до того, как Кастиэль устроил ему знакомство с Невероятным Халком, а потом вернулся к первой очищенной им царапине, на этот раз с антибиотической мазью. К этому времени Дин чувствовал себя совсем уже странно. Когда Кастиэль снова достиг последнего пореза, он был уже полностью напряжён, но последней каплей стало то, как ангел, стоящий на коленях между его ног, нанёс на него последнюю повязку бабочкой и поцеловал согнутое колено Дина. Это было уже слишком. Эта бережность была… он так сильно её хотел, хотел почувствовать себя в безопасности, ощутить заботу о себе, хотел представить, что он каким-то образом заслужил Кастиэля, но это сводило его с ума, и он не мог… не мог остановить эти горячие слёзы, и…
Дин не осознавал, что Кастиэль поднимается по его телу, пока тот не прикусил его шею. При этом он зажал рот Дина ладонью, что было кстати, потому что иначе он не сдержал бы крика. Не то чтобы Сэм никогда не слышал, как он занимается сексом, но сейчас он даже не знал, что Дин здесь, и, ради всего святого, Сэм не должен был услышать этого. Дину казалось, что Кастиэль удерживал его на гребне волны боли очень долго, а он всё это время извивался под ним, сжимая пальцами одеяло, издавая отчаянные гортанные звуки и почти крича снова, когда Кастиэль отпустил его.
И Дин был готов. Он едва дышал, и, наверное, его колотило, но он смог собраться. Кастиэль столкнул их лбы, и Дин приподнялся, чтобы обвить вокруг него руки, но тот уже отстранялся, снова сползая вниз по телу Дина. Он мимоходом укусил плечо Дина, не так сильно, но всё равно чертовски болезненно, и на этот раз Дин сумел обуздать свой крик, но не то, как двигалось всё его тело. Ему пришло в голову, что в первый раз Кастиэль мог прокусить его кожу – шея была влажной, но это могла быть и слюна, и он потянулся, чтобы коснуться её, но Кастиэль посмотрел на него с особенной нежностью и оттолкнул его руку. Ладно. Потом.
Он в любом случае перестал волноваться по этому поводу, как только Кастиэль склонил голову и сомкнул зубы на соске Дина – потому что это отвлекло бы от чего угодно - то, как Кастиэль медленно его прикусил, проверяя Дина на стойкость. Если он был так чертовски осторожен, то, пожалуй, нет, он не откусил кусок шеи Дина, и не было смысла думать о том, что уже прошло, если в данный момент Кастиэль вылизывал его многострадальный сосок, а затем снова его прикусывал и, господи боже, оттягивал его зубами, а второй рукой играл с другим соском с совершенно противоположной мягкостью. Дин извивался и… хныкал, ладно, он хныкал, не прошло и получаса с тех пор, как его первый раз в жизни трахнули, и они только что поговорили о том, насколько он хотел быть сучкой Кастиэля. Так что Дин имел право издавать любые звуки, какие хотел. И он обмяк, когда Кастиэль отпустил его, стонущего, покрытого потом.
Кастиэль прокладывал себе пусть вниз, что заставляло Дина поволноваться. Он вылизал пупок Дина, прижался губами к его бедренной косточке, а потом, да, медленно провёл дорожку укусов на внутренней стороне его бедра. Дину нравилось это, так же, как и мысль о том, что можно будет подрочить позже, вжимаясь пальцами в следы ушибов и укусов, и он видел, к чему всё идёт. Когда губы Кастиэля коснулись его яиц, он вжался пятками в кровать, толкаясь вверх, пока не наткнулся головой на спинку кровати.
- Кас, я в этом не… я не могу…
Не то чтобы Дин далеко уполз, но Кастиэль поднялся вслед за ним и схватил его за запястья. Дин рефлекторно вывернулся из захвата, пытаясь вырвать руки, но это было совершенно бесполезно, и это пугало его даже больше, чем когда Кастиэль почти его задушил.
- Не можешь? – спросил Кастиэль низким голосом, заставившим Дина задрожать. И – он сказал «что угодно». Он не подумал, что «что угодно» может включать в себя что-то трудное или пугающее. Оказалось, что Кастиэль был ещё кинковее, чем он думал, по крайней мере, в этом плане, и это было так невероятно неожиданно, что Дин немного расслабился.
- Что, если я скажу «нет»?
- Я не буду настаивать, - ровно ответил Кастиэль. Дин сделал глубокий вдох.
- Это оно и будет? – Кастиэль посмотрел на него без особого понимания, и Дин попытался снова. – Если я не смогу, ты… оставишь меня?
Это вышло искреннее, чем планировалось; он понял это по тому, как Кастиэль ответил:
- Нет, Дин, - и поцеловал внутреннюю сторону его колена. – Должно произойти что-то намного худшее, чтобы поколебать мою веру в тебя.
Чёрт, Дин пытался поговорить о сексе, а Кастиэль настаивал на разговорах о том… о чём Дин спросил на самом деле, о том, собирался ли он уйти, о том, насколько Дин мог отступить от правил, не теряя его.
Дин понятия не имел, почему ему внезапно так чертовски повезло. Здесь нет подвоха, сказал ему Кастиэль. Он заставил себя расслабиться, опустив голову на спинку кровати.
- Всё, что хочешь, - сказал он резко охрипшим голосом.
Губы Кастиэля мгновенно оказались на его члене. Поначалу они просто касались Дина, его яиц, нижней стороны его пока не возбуждённой плоти. Там всё ещё оставались следы спермы, и Кастиэль слизал их, что, опять-таки, было большим, чем то, к чему был готов Дин. Она была там уже какое-то время и, наверное, начала засыхать, но Дину это вроде как нравилось. Это заставляло его думать, что он может попросить о разных грязных вещах, иногда взбредавших ему в голову, и Кастиэль согласится – или откажется, но не пристыдит его. С другой стороны, Дин был уже на пути к стояку из-за одних только губ и зубов Кастиэля на его теле, и он всё ещё был чертовски чувствителен для этого. Он сильнее толкнулся плечами в спинку кровати и мелко задышал, говоря себе, что сможет пройти через это.
- Был один демон, где-то на следующий день после того, как ты вернул меня, - сказал он, особо не зная, что собирается говорить, пока не начал. Кастиэль аккуратно коснулся головки его члена зубами и втянул её в рот, и Дин застонал, вжимаясь ягодицами в кровать и теряя нить размышлений, но слова оставались при нём, выжидая, и он обнаружил, что снова слышит свой голос. – Мы остановились в закусочной, и официантка и ещё несколько парней были одержимы. И… я ударил её. Просто чтобы поставить себя; она говорила о какой-то крупной игре, но она боялась, она не хотела со мной спутываться.
Боялась Кастиэля, понял он теперь. Боялась существа, которое в данный момент делало Дину самый волнующий минет из всех, что когда-либо у него были. Эта новая сделка заставляла по-новому взглянуть на многое в его предыдущем общении с Кастиэлем.
- И я ударил её снова. И я был… я был… Кас… о… я… я всё ещё пытался поставить себя, я не переходил границ. Потому что ничего нельзя сделать демону, только убить или изгнать, да и Сэм был прямо там. Но я хотел… я хотел разорвать её. Я хотел пересечь черту. Всё это лежало прямо на поверхности. Нельзя просто вернуться из ада и забыть, что он… сделал с тобой, за один день. Я думал, что оставил это позади, но всё это дело с Аластаром… Он сломал меня, Кас, он забрал то, что там должно помогать держать себя в руках, и я вроде как попытался починить это на скорую руку. Но оно снова прорывается, и я не знаю…. чёрт, чёрт, чёрт, Кас, что ты… боже…
- Не богохульствуй, - спокойно сказал Кастиэль, прикусывая уздечку. Дин рванулся из сильных ласковых рук, всё ещё удерживавших его запястья, и почти закричал. Самое забавное было в том, что он снова был полностью возбуждён, извиваясь, желая, капая смазкой на живот. Кастиэль слизал её, потом отпустил его руки, и, пока Дин автоматически растирал запястья, хотя они совершенно не болели, приподнял его за бёдра и подтянул ниже, так, что он был распластан под Кастиэлем на спине.
- Прости, что попросил тебя об этом, - сказал он, целуя Дина в висок. – Это было слишком. Я знал, что это было слишком, - и, о боже, он просунул подушку Дину под талию. – Но то, что ты оставил позади, в аду, это Дин Винчестер, никогда не пытавший другого, напуганного, ошибившегося человека. Не часть тебя, а то, каким ты себя видел. Это всё. Когда я взял тебя в свои руки, я собрал тебя всего. Ты цельный. Тебе только нужно научиться жить в мире с собой со всем, Дин.
Это было… определённо самым странным из всего, что можно было представить сказанным человеком прямо перед тем, как он собирается тебя трахнуть, но Дин это начал, и его уже начало колотить не то от его слов, не то от действий. Как бы то ни было, Кастиэль уже расстёгивал брюки, и пришло время расставлять приоритеты. Дин вообще не помнил, когда он натягивал брюки, но не сказать, чтобы он был в здравом уме и трезвой памяти сегодня.
- Хотя бы разденься уже нахрен, Кас, - пробормотал он, стягивая всё ещё расстёгнутую рубашку Кастиэля с его плеч. Кастиэль наклонил голову, разглядывая себя, а потом на мгновение вжал Дина в матрас и слез с кровати. Он двигался быстро, и вскоре он стоял уже почти раздетый, стягивая носки, что даже у него выходило не совсем грациозно. И всё же: боже, да. Дин не представлял, как оценивать мужские тела, что привлекало его, а что нет, но его тело требовало именно Кастиэля, стройного, угловатого, освещённого неоновыми огнями вывески за окном. Потом он снова оказался на Дине, и Дин мог касаться этого тела, изучать его руками, чувствовать, как вздымалась его грудь на вдохе. Кастиэль поцеловал его, сначала не размыкая губ, а потом впуская его в свой открытый, влажный, ищущий рот. Дин чувствовал свой вкус на его языке, и от этого у него кружилась голова и поджимались яйца.
Дин всё ещё был перепачкан спермой Кастиэля и тем, что он там использовал вместо смазки, которой, может, можно было и добавить вместе с пальцем или двумя, если стремиться к безболезненности. И это пришлось кстати: Кастиэль медленно вбивался в него, толчок за толчком, пока Дин стонал и цеплялся за его спину, - и он продолжал смотреть на Дина, от чего тот чувствовал себя, по меньшей мере, таким же раскрытым, как на капоте Импалы, с разведёнными ногами, не прикрытый даже телом Кастиэля.
Когда он полностью оказался внутри и начал трахать Дина всерьёз, тот спустился руками по изогнутой спине Кастиэля к его заднице – и наконец сделал это, устроил ладони на его ягодицах. Он всегда считал, что женщины делают так потому, что это его задница и она идеальна, что определённо также являлось одной из причин – у Кастиэля она была вполне, – но теперь, лёжа на спине, он обнаружил, как ясно в таком положении чувствовался Кастиэль. То, как он собирался вновь в него погрузиться, мощное движение его тела вперёд-назад, и это было настолько же возбуждающе, как и горячие искры, рассыпающиеся по его телу после прикосновений члена Кастиэля к его простате. Дин стиснул пальцы, и Кастиэль издал потрясающий стон, почти рык, и сильнее вжал его в матрас. Его глаза были закрыты, но он наклонился и уверенно и безошибочно нашёл место, где оставил тот первый, восхитительный укус на шее Дина, и Дин снова дёрнулся, совершенно беспомощно всхлипывая, когда Кастиэль обвёл его контуры языком.
Он едва успел выяснить, как двигаться в таком положении, как отвечать на толчки Кастиэля, когда Кастиэль выпрямился, подталкивая колени Дина к его груди, и Дину снова пришлось выяснять всё с самого начала. На его коленке был синяк, о котором он не знал, пока Кастиэль не дотронулся до него. И это прикосновение к одному из укусов, оставленных им на бедре Дина, было именно таким необходимым, как Дин и думал. Но его вниманием всецело завладело то, что Кастиэль сменил угол, под которым вбивал в него яркие потрескивающие искры удовольствия, так, что Дин содрогнулся и поджал пальцы на ногах – и теперь, если подумать, да, он был готов кончить снова. Это причинит боль, он знал, и осознание этого вызывало в нём напряжение вперемешку с предвкушением.
До ягодиц Кастиэля было уже не дотянуться, так что Дин коснулся его груди, плеч, проследил пальцами рёбра, огладил соски. Реакция на это была неожиданно бурной – Кастиэль запрокинул голову и издал такой низкий стон, какого Дин никогда ещё не слышал в постели, и стал грубее и беспорядочнее двигать бёдрами. Дин приподнялся, чтобы коснуться его великолепной шеи, положил руку на щеку ангела и вновь обнаружил, что говорит, не успев даже обдумать свои слова:
- Могу я увидеть твои крылья?
- Что…
Голос Дина был дрожащим и надломленным, что смущало, но Кастиэль звучал совершенно разбито, а Дин даже не догадывался – потому что Кастиэль был таким уверенным и таким собранным, потому что так хорошо было отдаться в чьи-то руки и верить, что они его удержат, - что Кастиэль реагирует на это так же остро, как и он сам. Боже, это только заставило Дина хотеть ещё больше. Он не был в состоянии поддерживать разговор, но нашёл слова, выстроил их в нужном порядке и заставил себя их произнести.
- Твои крылья, - сказал он, - можешь показать… пожалуйста, - он чувствовал, что его кренит в сторону, - позволь мне увидеть тебя, Кас. Я просто…
И Кастиэль задрожал, закрывая глаза и прижимаясь щекой к ладони Дина. На мгновение Дин решил, что это отказ. Но потом комната наполнилась знакомым актиническим сиянием слепящих молниеподобных вспышек, и Дин увидел их во второй раз: огромные рваные тени крыльев Кастиэля, распахнутых и подрагивающих под потолком, с перьями, проникающими сквозь стены, как сквозь прутья клетки.
В первый раз Дин был напуган. Он вляпался в какое-то дерьмо, невообразимо большее, чем он, большее, чем то, от чего он мог оградить Сэма, и это было тому доказательством. И, как оказалось, дерьмо было ещё больше, чем Дин мог представить, и вот, оно грубо втрахивало Дина в кровать в неоплаченном номере мотеля. Кастиэль был необъятным, непостижимым, и каким-то образом Дин мог заставить его смеяться, и, когда он наклонился снова поцеловать Дина, отчего тот сложился, потому что локти Кастиэля всё ещё поддерживали его колени, Дин запутался обеими руками в его волосах и ответил на поцелуй с таким жаром, с каким только мог. Он всё ещё был напуган, но теперь он был готов.
Кастиэль укусил Дина за губу, кончая – ещё одна случайность, подумал Дин, - и невероятно крепко сжал ягодицу Дина пальцами руки, на которую не опирался. Непродолжительное время, несколько ударов сердца, он обессилено лежал на Дине, и тот уже начал думать, что хорошо бы затронуть вопрос освобождения его ног, когда Кастиэль выскользнул из него и с него, сползая по кровати, пока его губы снова не оказались на члене Дина. В этот раз было только удовольствие, даже когда Кастиэль втянул его сильнее, чем, должно быть, мог человек, даже когда зубы прошлись по всей длине его члена, а затем, очень осторожно, прикусили головку. Дин хотел всего этого. Особенно если это приводило к такому оргазму, будто его выворачивало наизнанку, на краю рваной боли, потому что это было слишком скоро и, боже, так хорошо.
На подбородке Кастиэля и в уголке его губ оставалась сперма, когда он вновь подтянулся выше, к Дину, и тот усмехнулся, полуприкрыв глаза, и стёр её большим пальцем. Кастиэль дочиста вылизал его руку. Он ждал, что Кастиэль поцелует его, но тот лишь повернул Дина на бок и со вздохом вытянулся вдоль него, накрывая их обоих одеялом. Хорошо; на самом деле забраться под одеяло самому было для Дина непосильным делом. Рука Кастиэля лежала на его животе, на синяке, оставленном им же, и Дин точно знал, что у них есть около тридцати секунд на то, чтобы поговорить, прежде чем он вырубится.
- Если будешь здесь, когда я проснусь, получишь минет, - выдавил он, и Кастиэль снова хмыкнул ему в плечо.
- Дин, - сказал он так, будто это было проявление нежности, - тебе не нужно подкупать меня.
Дин засмеялся бы, если бы мог дышать.
- Я…, - начал он и замолчал. За его спиной Кастиэль приподнялся на локте и посмотрел на него. Он поднял свободную руку, заставляя Дина взглянуть ему в глаза, и Дин снова почувствовал себя раскрытым. Он никак не мог не провалиться в сон, или, по крайней мере, остаться при этом в живых, но, предложи Кастиэль третий раунд, Дин попытался бы. – Ты будешь здесь, когда я проснусь? – выговорил он. Дин чувствовал себя так, будто его выжали и аккуратно развесили сушиться; он чувствовал себя очищенным, непонятно сверкающим, новым.
И Кастиэль всё ещё касался его. Они закончили, а Кастиэль всё ещё был здесь. Он снова улёгся, прижимаясь лицом к шее Дина.
- Конечно.
*Шоу Джерри Спрингера выходит в формате стиля «трэш» («помойка»), так как его участники и целевая аудитория в основном занимают низкие социальные ниши. Имеет семейно-драматическое, в том числе бытовое содержание. Затрагивает различные темы: супружеская измена, гомосексуальность, трансгендерность, различные сексуальные девиации, психические расстройства и т. д. Гости часто устраивают потасовки прямо на сцене. Используется ненормативная лексика.
Автор: architeuthis
Переводчик: Марлюшка
Бета: ~Харита~
Ссылка на оригинал: architeuthis.livejournal.com/1957.html
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Персонажи: Кастиэль/Дин
Рейтинг: NC
Размер: мини
Саммари: Кастиэль гневается, а Дин прекрасно проводит время.
Примечание: таймлайн – вскоре после 4х16.
Предупреждения: ПВП, умеренное S&M, слегка CBT*.
Дисклеймер: Вовлечение в любой вид BDSM без по крайней мере предварительного обсуждения опасен. Не пытайтесь повторить это дома.
СВТ - Когнитивно-поведенческая психотерапия — общее понятие, описывающее психотерапии, в основе которых лежит предпосылка, что причиной психологических расстройств (фобий, депрессии и т.п.) являются дисфункциональные убеждения и установки.
Except Thou Bless Me В этот раз, когда Кастиэль появился на пассажирском сидении, Дин просто косо посмотрел на него и почти сразу сказал:
- Нет.
Кастиэль был так же бесстрастен, как и всегда.
- Для тебя есть работа, Дин.
- Да, я догадался, - Дин переключил скорость, немного разгоняясь. Он не совсем был уверен, где находится; но это было в полубаке от мотеля, где бы он ни был, так что всё было в порядке. Дорога была прямая, ровная и довольно скучная последние минут двадцать, но само ощущение движения под колёсами его детки приносило глубокое удовлетворение. Он был в порядке, чёрт, Аластар там или не Аластар вернулся в полной боевой готовности, и настоятельные предложения Сэма валяться в комнате и ничего не делать всю последнюю неделю были очень продуманными и всё такое, но Дин был на краю бешенства. – Я занят, - добавил он и положил правую руку обратно на руль.
- Ты никуда специально не направляешься, - сказал Кастиэль. Дин видел его боковым зрением – смотрит в окно, будто они вообще не разговаривают. – Ты не занят.
- Занят.
- Дин.
- Слушай, я сказал «нет», - отрезал Дин и захотел наконец увидеть поворот, чтобы появилась причина снова переключить скорость, сделать что-нибудь резкое, чтобы подчеркнуть своё раздражение. – Первое, что я сказал тебе, когда ты заявился. Нет. Не заинтересован. Не играю. Выбыл.
- Я ещё не сказал тебе, о чём мы тебя просим.
- О чём-нибудь таком же глупом и бессмысленном, как и последнее, о чём вы просили? Потому что если да, я заинтересован ещё меньше, чем был, когда думал, что это просто нечто невероятно трудное и угрожающее жизни, - Дин заметил, что нога сильнее вдавилась в педаль газа, но не стал ничего делать.
- Это хорошая работа, Дин, - что-то в голосе Кастиэля отдалённо напоминало раскаяние. Будто он пытался предложить мир. – Ты бы взялся за неё, даже если бы дело не касалось печати.
- Мы сами в состоянии найти себе чёртову работу. Убирайся из моей машины.
Кастиэль сделал долгий выдох через нос и помолчал несколько секунд, пока Импала мчала по асфальту.
- В чём дело, Дин?
Дин скрипнул зубами и крепче сжал руль.
- Я только что тебе сказал. И могу повторять снова и снова, но ты… Ты просто игнорируешь всё, что я говорю, если тебе это не нравится! Я вышел из игры. Я больше этим не занимаюсь. Мне надоело, что вы меня шпыняете, я не должен… я не могу делать то, чего вы хотите. Оставьте меня в покое.
- Я не собираюсь просить тебя ни о чём, чего ты не должен делать, - мрачно сказал Кастиэль. Дин ударил по рулю ребром ладони.
- Как ты не понимаешь? – он знал, что кричит. – Мне плевать, насколько это лёгкая работа! Дело не в работе! Дело в вашей чёртовой войне и в том, что вы хотите, чтобы я ожил и спокойно разгуливал, будто я нормальный человек! Теперь или доводи дело до конца, или проваливай!
- Довести дело до конца? – спросил Кастиэль. Его голос оставался ровным, но Дин видел боковым зрением, что ангел, по крайней мере, перевёл взгляд на собеседника.
Дин затих. Он завёл себя в тупик, сам того не заметив, и они уже неслись на скорости, ненормальной при любых других обстоятельствах. Он точно не планировал упоминать об этом, хотя бы потому, что он вообще ничего не планировал, но они начали разговор, так что к чёрту. Он был готов.
- Верни меня обратно, - сказал он, и изумлённый выдох Кастиэля взбесил его с новой силой. – Ты сказал, что можешь, так сделай это, - настаивал Дин, повышая голос. – Мне всё равно возвращаться в ад за то, что не танцую под вашу божественную дудку, так что не вижу смысла ждать.
- Дин, - сказал Кастиэль почему-то дрожащим голосом, и Дин почувствовал очередной скачок адреналина, что было кстати. Он обнаружил, что хотел бы, чтобы Сэм был здесь, и это заставило его осознать, насколько всё происходящее было серьёзным в своей необратимости. Импала рычала, и в такт её рыку отдавался стук сердца в ушах.
- Только не говори, что не можешь, - выплюнул Дин. Он уже не знал, может и хочет ли он прекратить то, что сейчас делал… чем бы это ни было. – Не смей даже, импотента кусок. Не смей говорить мне, что можешь забросить меня в ад, а потом, когда доходит до дела, взять свои слова обратно. Или делай это, или проваливай из моей машины. Мне не нужен ангел, который не может сдержать слова.
Он наклонился в сторону Кастиэля и повернул задвижку на дверце, широко распахивая её. Было невероятно глупо делать это на такой скорости, да и дверь всё равно не осталась открытой, и, когда Импала резко ушла в вираж, он решил, что потерял управление, но даже не смотрел на дорогу. В следующее мгновение детка вздрогнула, мотор заглох, а рука Кастиэля сжала запястье его всё ещё вытянутой руки.
Вот чёрт.
Машина затормозила намного быстрее, чем должна была бы, даже на такой относительно ровной земле, на которую их занесло. Впереди виднелись горы, а район был лесистый.
Дин слышал недовольное ворчание Импалы, и по этому поводу он рассердится позже. Если выживет. Кастиэль толкнул всё ещё открытую дверь – сволочина – и вышел из машины прежде, чем она покатилась по склону, потянув Дина с собой. Дин рефлекторно сопротивлялся, хватаясь за дверцу, цепляясь ногой за руль, но Кастиэль был невероятно силён, сильнее любого, кто с ним боролся, и, казалось, даже не замечал сопротивления. Он сгрёб Дина за воротник, едва его плечи показались из машины, и так сильно швырнул на землю, что он не удержался и покатился.
Удар выбил весь воздух из его лёгких, и сделать новый вдох никак не получалось. Дин забыл обо всех целях и планах - был только Кастиэль, волочивший его по земле, несомненная опасность в его лице, и Дин никак не смог бы найти в себе достаточно сил, чтобы сбежать.
- Так ты принимаешь мой подарок, - сказал Кастиэль, рукой поддевая локоть Дина, а ногой – колено, и вновь отрывая его от поверхности. Из-за приземления у него клацнули зубы, а камень или колючее растение вспороло джинсовую ткань и кожу под ней. Он опёрся на ладони, дрожащие от приложенных усилий, и смог набрать воздуха в грудь, - только для того, чтобы упасть снова, когда Кастиэль ударил его в грудь. От этого удара он повалился на спину и в этот раз Кастиэль уже не дал ему времени на попытку прийти в себя.
Когда он думал о возможности того, что Кастиэль забросит его назад в бездну, то даже не подумал о том, что тот может просто забить его до смерти.
- Когда я искал тебя в аду, я шёл по безжизненным телам ангелов, с которыми я был в одном гарнизоне последние две тысячи лет, - сказал он, приподнимая Дина за лацканы. Не на ноги и не на колени, а так, чтобы его голова была на уровне груди Кастиэля, не обращая внимания на болтавшуюся нижнюю часть его туловища. – Я воссоздал тебя из обуглившихся останков человека, которого нашёл там; я сделал тебя прекрасным и цельным. Я дышал за тебя, пока ты не смог делать это самостоятельно, - голос Кастиэля был спокойным, но повышался, наращивая громкость, становясь похожим больше на музыкальный инструмент, нежели на человеческий голос. – И вот что ты делаешь с жизнью, с моим даром. Ты пытаешься вернуть его.
Он ударил Дина так сильно, что у того всё поплыло перед глазами, впрочем, это вернуло его к действительности. Кастиэль ударил его и второй рукой, при этом выпуская его куртку, и Дин упал бы, не ухватись он за рукав плаща Кастиэля. Вместо того, чтобы растянуться в пыли, он, пошатнувшись, рухнул на колени.
- Две тысячи лет ангелы ни за что не боролись! – теперь Кастиэль просто орал, и Дин даже нашел в себе силы удивиться тому, что звук его голоса не заставил небеса разверзнуться или типа того. – Две тысячи лет никто из нас не умирал, а теперь дюжины погибли ради тебя! Мои братья и сёстры!
Он видел Кастиэля готовым убивать, видел его рассерженным, но настолько – ни разу. Этот Кастиэль был надломленным, возможно, разочарованным, возможно… уязвлённым, и, если бы Дин мог, он бы уполз со стыдом. Вера Кастиэля в него была всепоглощающей, пугающей, разрушительной.
Они не разговаривали с тех пор, как Кастиэль рассказал ему о первой печати; Дин не был тогда в состоянии посмотреть ему в глаза. Но каждую секунду, что Сэма не было с ним в больничной палате, Кастиэль был там, собранный, сидя тихо и читая книгу, оставленную Сэмом. Он не собирался убивать Дина, не сегодня, не таким образом. Он просто собирался выбить из него дурь.
Хорошо.
Кастиэль ударил его в третий раз, и Дин, не удержавшись за ангельский рукав, рухнул на землю. Во рту чувствовался вкус крови, но голова всё ещё держалась на плечах; вся эта пугающая сила, вся эта раскалённая ярость… и всё же Кастиэль пока держал себя руках. Кастиэль был чертовски потрясающ, и Дин засмеялся от неожиданного облегчения, что заставило Кастиэля ударить его снова. Дин покатился, натыкаясь спиной на бугорок, и до него не сразу дошло, что звёзды, которые ему мерещатся, всё же настоящие. Голова Кастиэля закрывала большую часть Ориона. В следующую секунду неумолимые руки ангела потянули Дина вверх, сблизив их лица.
- Я выслушаю, - спокойно сказал он, так, что кожа Дина натянулась, а волосы встали дыбом, - твоё горе, твоё отчаяние. Я знаю о твоей надломленности. Я принял твою грубость и твоё непослушание, - Дин вцепился в его предплечье, не зная, замечает ли Кастиэль, что большой и указательный пальцы Дина слегка касаются его кожи сразу под рукавом. – Но я знаю порог неблагодарности. И после всего, чем мы пожертвовали, чтобы вернуть и подготовить тебя, ты этой просьбой порог переступил, - кулак Кастиэля, разрушительный, как пушечное ядро, нанёс удар по его животу. Дин выгнулся под ним и, когда Кастиэль отпустил его, снова повалился в грязь.
Дин пытался, действительно пытался думать о своём пребывании в аду как о четырёхмесячном перерыве в нормальной, смертной жизни. Но всё равно понимал, что провёл там сорок лет – сорок лет взрослым человеком, без траты пятнадцати лет на становление. Он был Дином Винчестером в аду почти в три раза дольше, чем Дином Винчестером на земле, и, помимо прочего, это совершенно спутало его знания об устройстве человеческого тела. Сорок лет он просыпался каждое утро, или в то, что считалось утром, в нетронутом теле, которое Аластар тщательно разрывал в клочья. После двадцати он перестал дёргаться; после тридцати сломался и начал сам бросаться на ножи с той же готовностью, с которой потом пытал других.
Это земное тело… Его иногда сбивала с толку реакция на боль, шокировал отказ быть всё время обновлённым и восстанавливаться после тяжёлой охоты. Дин только начинал разогреваться, а оно почти мгновенно уставало, твердя, что уже хватит, жалуясь на ушибленные рёбра, на порез на бедре, и намекая на то, что от ещё одного удара его IQ не повысится. Он так сильно хотел большего. Хотел, чтобы Кастиэль вскрыл его, разорвал на части – это не составило бы ему труда. Осознание силы, скрытой в выбранном ангелом ненакачанном теле, заставляло Дина содрогаться в предвкушении чего-то, что, конечно, никогда не случится. Кастиэль – он был уверен – никогда не зайдёт так далеко. Но, боже, ещё чуть-чуть!..
Кастиэль, казалось, уже успокаивался, выговорившись. Он наматывал круги вокруг Дина, и тот начал волноваться. Они не говорили об этом. Он знал, что когда ты делаешь нечто подобное на земле, предполагается, что ты сначала выскажешься, потом купишь кожаную одежду и пойдёшь в клуб и/или на шоу Джерри Спрингера*. Кастиэль был нечитаем, как всегда, и последнее, что Дин готов был от него вытерпеть, - это извинения.
Он перекатился на ладони и колени, игнорируя все возражения своего тела против этой затеи, и бросился на ноги Кастиэля, когда он проходил рядом, частично от отчаяния, частично экспериментируя. Боль сделала его жалким и медленным, и Кастиэль едва отреагировал, просто поставил ногу на плечо Дина и прижал его обратно к земле, на спину. О, боже, это движение было почти ласковым, но давление его каблука на ключицу Дина… Он жадно заглатывал воздух, уставившись на Кастиэля широко распахнутыми глазами, и потянулся вверх – достать до его голени, ухватить пальцами дешёвую шерсть его брюк. Где-то внутри Дина таился звук, который он боялся выпустить наружу, отчаянный, нуждающийся.
Дин не мог видеть лицо Кастиэля в темноте, не со своего ракурса, но мог чувствовать, как тот рассматривает его.
- Что это значит, Дин? – спросил он, наконец, и Винчестер не мог вынести неуверенности в его голосе, не мог вытерпеть его сомнение. Не сейчас, когда Дин был так раскрыт и готов к каре. Ему нужно было, чтобы Кастиэль был праведным, гневающимся, не сомневающимся; чтобы он горел, как чёртова звезда; чтобы он снова его ударил. Он нуждался в ярости. Потому что… потому что, чёрт, Аластар был мёртв, и полная чистота его намерений ушла вместе с ним. Сэм тайно гордился собой, и непонятно откуда полученной силой, потому что он не понимал, что Дин понятия не имеет, как существовать дальше без…
Без чего-то, указывающего путь. Неважно, что сначала Дин даже не знал, где был Аластар, а потом было неважно, что они не были… в общем, что Аластар его не обрабатывал. Сам факт того, что он в аду, на земле, ещё где-то – этого было достаточно. Теперь Дин был потерян, двигаясь без цели, без направления.
А Кастиэль убирал ногу с его плеча, чёрт, нет.
С невероятным усилием он заставил себя подняться на колени. Ему нужен был гнев Кастиэля, но он никак не мог придумать никаких слов, которые могли бы достаточно его возмутить. И в тот момент желание казалось ему совершенно искренним, хотя потом он задавался вопросом, не к этому ли он стремился всё время, - спровоцировать Кастиэля. Он смог придумать лишь один способ, хоть он и выходил за все мыслимые и немыслимые рамки.
Что-то в нём кричало: нет, не делай этого, этот секрет – не оружие, не разбрасывайся этим. Только не этим. Но Дин уже дотянулся до коленей Кастиэля, уже обхватил его ноги руками, поднимая голову выше, прижимаясь лицом к паху Кастиэля. И с удивлением почувствовал вставший член, прижимающийся к его губам и щеке.
На мгновение он замер, а потом пошатнулся от изумления и неожиданного неудержимого возбуждения, а Кастиэль вскрикнул и исчез.
Без поддержки Кастиэля Дин повалился вперёд, на локти, и так там и остался, изнывая от разочарования, оскорблённости и боли. Боже, он был так чертовски близко. Он почти получил всё, что хотел, и тут… чёрт. Он даже не был уверен, что сможет самостоятельно добраться до Импалы, а если сможет, то не сделал ли с ней Кастиэль нечто ужасное, чтобы она не смогла завестись.
Едва он начал серьёзно задумываться над тем, чтобы попытаться подняться, как ощутил давление на глаза и шею, и ему совсем не хотелось узнать, чем это станет, если он не двинется с места в ближайшее время. Когда он ощутил руку на плече, и до того, как он нашёл в себе силы что-то почувствовать, он уже лежал на капоте Импалы, что было невозможно: Дин не был точно уверен, как далеко затащил его Кастиэль, но они точно не были около машины. Но Кастиэль стоял над ним, широко расставив ноги и опираясь на капот, и Дину было плевать на всё остальное.
- Что это значит? – снова спросил он, удерживая Дина распластанным одной рукой, а второй пробегая вдоль линии роста его волос и вниз по щеке, полугрубо-полунежно. – Это благословение, Дин? Это… я не…
Дин почувствовал себя скотиной. Втягивать ангела в собственное дерьмо – какого чёрта с ним было не так? Ангела, который и без того уже сомневался, который казался колеблющимся и неуверенным в себе – Дин ненавидел себя за то, что поступает так с ним. И…
И он не мог сказать «нет». Не мог сказать, что это было не благословение. Не мог остановить его.
- Да, - выдохнул он, цепляясь за руку, лежащую на его груди и удерживающую его на капоте. – Да… пожалуйста, пожалуйста, Кас, мне это нужно. Пожалуйста, ты больше не обязан ничего делать, я только, не уходи…
Дин молол языком, как идиот, и если бы он не остановился, то наверняка бы сказал что-то, чего не смог бы взять потом назад. Он проглотил следующее предложение, пытаясь сесть, и Кастиэль ему позволил. Он попытался коснуться его шеи, плеча, груди свободной рукой, нетерпеливый, неуверенный, нуждающийся в большем соприкосновении, и Кастиэль позволил ему. Он попытался ухватить его за плащ, притягивая ближе и приближаясь сам, чтобы Кас был сверху, касался его, пробуждал его, пробуждал его раны и ушибы своими руками, своим телом…
И Кастиэль толкнул его обратно на капот, с силой ударив по лицу. Боже, это могло бы стать новым его кинком. Дин лежал без движения, ошеломлённый и предвкушающий, а Кастиэль сдёргивал куртку с его плеч, вытягивая её из-под него и пихая на землю. Сейчас он был целеустремлённым, лицо было решительным и сосредоточенным, и Дин хотел его настолько сильно, что едва мог дышать. Кастиэль начал задирать его футболку, затем, передумав, просто разорвал её, отбросив в сторону, будто она его раздражала.
Ушибы на теле Дина уже проступали, хотя и не бросались в глаза под слабым лунным светом. Кастиэль провёл по ним пальцами, и Дин беспомощно выгнулся им навстречу, застонав и прикусив нижнюю губу, касаясь его предплечий и ладоней – нерешительно, но настолько ободряюще, как только мог. Он хотел, чтобы Кастиэль коснулся своего отпечатка ладони на его плече – первой отметки, оставленной им на теле Дина, обещания, которое Дин начал понимать лишь теперь. Он хотел, чтобы Кастиэль поцеловал его. Он понятия не имел, как попросить о чём-либо из этого. Всё это оставалось таким хрупким, неокончательным, и ему казалось, что не стоит торопиться. Кастиэль мог снова исчезнуть в любой момент, и Дин не представлял, что будет делать, если это случится.
Джинсы Дина мешали Кастиэлю изучать его тело, и он разорвал их, обнажая кожу. Так что, хм, его намерения в отношении Дина были совершенно ясны. Когда он закончил срывать последние лоскуты денима с голеней Дина, то забросил его ногу себе на плечо и склонился к нему, складывая его так, что несчастные мышцы живота возмущённо запротестовали. Кастиэль не выглядел так, будто может исчезнуть в любой момент – он выглядел совершенно, не по-человечески сосредоточенным, невероятно пугающим, взъерошенным и чертовски сексуальным. Член Дина был почти смущающе напряжён, будто Кастиэль касался его и говорил грязные вещи, а не просто снимал его одежду – хотя и в определённо степени напоказ, - и, когда Кастиэль провёл рукой по боку Дина, спускаясь вниз, к его обнажённым ногам, Дин приглашающе вскинул бёдра вверх.
Собственная пассивность и тот факт, что Кастиэль всё ещё был полностью одет, сводили Дина с ума, и он боялся, что перейдёт какие-то границы, что это может быть слишком фамильярно, но, чёрт, Кастиэль определённо планировал трахнуть его, и Дин явно мог позволить себе некоторые вольности. Он приподнялся, хватаясь за отвороты неимоверно бесящего его плаща, и Кастиэль мгновенно его понял: он чуть выпрямился и отвёл руки назад, стягивая плащ за манжеты, что было странновато, но делало его на шаг ближе к тому, чтобы раздеться, так что Дина это устраивало. Так же Кастиэль поступил и с пиджаком, а когда он наклонился снова, прижимаясь лицом к голени Дина, которую придерживал рукой, Дин потянулся и неловко проскользнул рукой под его рубашку.
Кастиэль не остановил его, продолжая смотреть на него. Дин даже не был уверен, почему рассчитывал, что его остановят, пока не понял, что при всех тех, обычно не очень личных, способах, которыми Кастиэль касался его, до сегодняшнего вечера сам он никогда не дотрагивался до ангела. И было что-то запретное в одновременной ярости и спокойствии Кастиэля. Хотя, когда Дин сорвал его галстук и начал расстёгивать рубашку (чёрт, конечно, под ней была ещё одна рубашка – сколько одежды может натянуть на себя человек за раз?), ему показалось, что он увидел за этим не только похоть, но и теплоту.
Хотя похоть нельзя было не принимать во внимание. Член Кастиэля всё ещё совершенно недвусмысленно стоял. Дин не видел этого в темноте, но чувствовал, вытягивая края рубашки Кастиэля из брюк и расстёгивая его ремень. Он прижался пальцами к скрытому под тканью стояку Кастиэля, расстёгивая молнию, и с откровенно недостойным восторженным трепетом увидел, как его губы разомкнулись, а веки прикрылись. В его положении было неудобно просунуть руку в сами брюки, и, в любом случае, Кастиэль мягко остановил его свободной рукой до того, как он успел попытаться. Он наклонил голову к плечу, и на его лице читался вопрос, понять который Дин не мог.
Поэтому Дин дал ему первый же ответ, который пришёл ему в голову.
- Да, - снова простонал он. – Да, что угодно. Что захочешь, Кас, пожалуйста, я…
Кастиэль остановил его, надавив рукой на грудь, что, возможно, было к лучшему, если не считать того, что он снова исчез. Нога Дина, оставшись без поддержки, с шумом упала на капот, и он, сдавшись, закричал. Может, в его крике были отдельные слова, богохульства, имя Кастиэля, он не знал. Барабанный шум в его мозгу был настолько громким, что он не слышал собственного голоса, будто попал головой в церковный колокол, слитый из стыда и неудовлетворённых желаний. Он был так уверен, так чертовски уверен, но, должно быть, неправильно прочитал Кастиэля. Возможно, вообще нереально прочитать что-то по ангелу. А теперь он был, нахрен, раздет посреди чёрти чего, на машине, которая могла не завестись, с грызущей пустотой внутри, которую никто, никто не мог заполнить так, как Кастиэль, и, в конечном счёте, он предпочёл бы ад.
Когда Кастиэль вернулся, Дин чуть не плакал.
Он не помнил, как перевернулся на живот, и Кастиэль тоже этого не ожидал; был запутанный момент, когда Кастиэль пытался упорядочить их конечности, а Дина просто качало, и ещё потом, когда он подтянул бёдра Дина вверх и его собственное бедро перестало быть неудобно зажатым между ногами Дина, а приятно прижалось к его яйцам, и Дин почувствовал влажные пальцы сначала между ягодиц, а затем внутри – сразу два, безо всяких прелюдий.
Кастиэль ходил за смазкой.
О боже, Дин хотел бы удержать его навечно.
Дин содрогнулся всем телом: пальцами рук и ног, бёдрами, позвоночником. Да, это была простата. Кастиэль добавил третий палец задолго до того, как он успел привыкнуть к первым двум, и крик Дина отразился от лобового стекла. Идея была неплоха, но ему было нужно не совсем это: он хотел только член Кастиэля, хотел получить ослепляющее удовольствие от ощущения Кастиэля внутри себя, смешанное с болью от полного отсутствия растяжки. Но Кастиэль не позволил ему перейти все границы и Дин знал, что это к лучшему, оценил его действия, но в то же самое время был совершенно уверен, что сойдёт с ума, если Кастиэль не поторопится и не трахнет его.
Кастиэль положил свободную руку между его лопаток, придерживая его. Дин понятия не имел, была ли это просто прихоть, или же он предугадал, как дёрнется Дин, когда он вынет пальцы; они были, по крайней мере, лучше, чем ничего. Кастиэль приподнял его ногу, ту, которая не была зажата между его собственных ног, и, перенеся её над головой, снова устроил на своём плече. Теперь всё тело Дина было изогнуто под непривычными углами – бёдра на боку, спина упирается в капот только плечами, ноги широко разведены. Дин не был достаточно гибок для всего этого. Если бы так его уложил не Кастиэль со своей невозможной силой, он бы ни за что не удержался в таком положении, да и сейчас все мышцы и позвоночник дружно возмущались. Видимость на плоской равнине была великолепной, так что Дин заметил бы чьё-нибудь присутствие за несколько миль, но всё равно чувствовал себя невероятно раскрытым: вывернутый, бессильный, голый, если не принимать в расчёт носки и ботинки. А потом Кастиэль толкнулся внутрь своим членом, горячим, влажным и именно таким, какой нужен был Дину, и Дин выбросил из головы все мысли о недостойности или немужественности своей позы.
Аластар любил угрожать ему этим. Ну, не совсем этим; то, что Дин сам этого хотел, испортило бы суть угрозы. Он никогда не говорил, что сделает это сам, потому что, несмотря на все свои заигрывания и болтливый острый язык, Аластар всегда был странно асексуален. Из всех тех обличий, что он принимал в аду, ни у одной не было чего-нибудь вроде гениталий. Вместо этого он угрожал Дину другими демонами, иногда целыми толпами, стаями адских псов, другими душами – пока ещё человеческими, но уже разлагающимися.
Этого никогда не происходило, и со временем Дин понял, что и не произойдёт. Аластар стремился переделать Дина не этим – его страх и ужас были одними из многих рычагов его давления, не более того. Осознав, что эти угрозы неэффективны, он попросту их прекратил.
А теперь, когда Кастиэль проскользнул в него с протяжным, неровным выдохом, Дин обнаружил в себе странную и неуместную благодарность Аластару – за то, что были границы, в пересечении которых он не был заинтересован. До своей смерти Дин проделал большую работу по отрицанию возможности секса с мужчинами, возможности оказаться снизу, быть уязвимым, позволить кому бы то ни было одержать верх. Аластар выжег из него всё это, словно того и не было. Дин издал звук, показавшийся надломленным даже ему, звук полной отдачи. Это было правильно.
Дин предполагал, что самым приятным окажется то, как удовольствие будет вырываться из преобладающей до этого боли с каждым толчком Кастиэля, и не ошибся насчёт того, насколько хорошо это будет – как молния, разрывающая облака. Он понятия не имел, как двигаться в этой позиции, но хотел больше, сильнее, сейчас же и, наконец, смог собрать свои нейроны в кучку, чтобы опереться руками на лобовое стекло и податься назад, навстречу Кастиэлю, предлагая себя. И всё же самым приятным оказалось не это, а сам Кастиэль: то, что всё это делал с ним именно Кастиэль, руки Кастиэля на нём, то, как Кастиэль постепенно терял самообладание, втрахиваясь в Дина.
В первый раз, когда Кастиэль не сдержал стона, Дин почувствовал этот стон собственным членом – как прикосновение, как нажатие. В конце концов, Кастиэль убрал руку со спины Дина, перемещая её ему на затылок, удерживая в прежнем положении твёрдо, но с мягкостью, поразившей, встревожившей и восхитившей Дина. И в какой-то момент – Дин не знал точно когда, настолько потерялся в ощущениях, - он провёл большим пальцем по его ушной раковине. Это была мелочь, которая должна была затеряться в череде непрекращающихся соприкосновениях их тел, но очень долгий миг Дин не мог думать ни о чём другом, пока Кастиэль не заставил его очнуться, ударив по бедру так сильно, что Дин понадеялся, что у него останется ещё один, пусть и временный, отпечаток его руки.
Дин не ожидал, что Кастиэль дотронется собственно до его члена. Он даже не думал об этом, и, почувствовав всё ещё влажные пальцы, он содрогнулся в такой же степени от изумления, как и от остроты ощущений. На одно мгновение он оказался на краю: его способность вытерпеть боль была невероятной, но это было другое, это была боль, которую Дин никогда не учился переносить. Но Кастиэль обхватил его настолько крепко и провёл рукой настолько грубо, насколько мог, и Дин не осознавал, насколько он близок к оргазму, пока тот не накрыл его.
Его так скрутило, что он частично выскользнул из захвата Кастиэля. Тот издал рваный звук и сбился с ритма, возможно, потому, что был удивлён силой испытываемого Дином удовольствия, но мысль о том, что он получал удовольствие, заставляя Дина кончить, была такой чертовски возбуждающей, что Дин предпочёл думать об этом именно так. После этого он какое-то время не особенно осознавал происходящее вокруг, а просто вздрагивал от послеоргазменных ощущений, будто находясь в тумане.
Кастиэль всё ещё двигался в нём, уже невыносимо твёрдый, вызывая у Дина негромкие стоны от неожиданного удовольствия и случайный вскрик от удара об Импалу. Он больше не держал плечи Дина под прежним убийственным углом, так что Дин расслабился на спине. Но уже через несколько толчков, Кастиэль положил руку ему на шею, строго под подбородком, и повернул его голову в свою сторону, скрещивая их взгляды. Даже в темноте глаза Кастиэля были чертовски синими, и это смутно напомнило Дину об Аластаре – тот был большим любителем удушения. Но Аластар никогда не смотрел на Дина таким взглядом – далёким, странным и диким. Ему казалось, что он будто попал в шторм.
Дин был удивлён, когда это закончилось, был удивлён, что нечто настолько важное могло вообще закончиться, но Кастиэль всё же кончил: он сжал горло Дина достаточно сильно, чтобы на мгновение перекрыть ему кислород – не специально, подумал Дин, но он слишком затерялся в ощущениях, чтобы обеспокоиться этим, - и вбился в него с пугающей до чёртиков силой, и ещё раз, и ещё. Потом он замер, запрокинув голову, всё его тело было натянуто, как струна, и Дин снова изумился тому, что нечто настолько мощное могло произойти прямо рядом с ним, не повлияв при этом на весь остальной мир, не вызвав ни ливня, ни землетрясения, ни чего-либо подобного. Не было даже грома, Кастиэль лишь столкнул ногу Дина со своего плеча, выскользнул из Дина, чему тот не особенно обрадовался, и навалился на него, вжимаясь лицом в плечо.
Он дышал быстро и неровно, но не вспотел, даже не пах потом. Впрочем, он был тёплым, и Дин был рад, что он тут же не смылся, потому что сам он вспотел, и прохлада ночного ветерка заставляла его дрожать. Дин ослабил вцепившиеся в Кастиэля руки и попытался не хвататься за него. Он невероятно хотел, чтобы Кастиэль оставался так лежать на нём, но Кастиэль исчезал и возвращался уже дважды, а Дин был вполне уверен, что такая удача часто не выпадает. Поэтому он наслаждался жаром и тяжестью Кастиэля, пока мог, упиваясь собственной усталостью и глубинной болью во всём теле. Как только Кастиэль восстановил дыхание и приподнял голову, Дин встретил его взгляд и принял тот факт, что эта встреча окончена, а следующая наверняка будет очень, очень неловкой.
Кастиэль опёрся ладонью о капот Импалы, и на долю секунды Дина ослепил неожиданный свет – не Кастиэля, а знакомой неоновой вывески. Они были в помещении, и Дин падал, потому что Кастиэль перенёсся, стоя на ногах, а Дин – распластанным в воздухе, будто всё ещё лежал на капоте своей машины. И Кастиэль поймал его.
Дин смутно попытался сориентироваться в ощущениях, пока Кастиэль ставил его на ноги. Ужасная расцветка была знакомой, но мебель и её расположение были не теми: это не был номер, который Дин делил с Сэмом, но он находился в том же мотеле. Тут было тепло, по крайней мере, температура была комнатной, но Дин будто не мог перестать дрожать, и его зубы стучали, и… о, он понял. Это была какая-то химия: эндорфины, гормоны или типа того. Это была ломка.
Кастиэль стоял в шаге от него. Не говоря ни слова, он развернул одеяло с одной из кроватей и завернул в него Дина, и вот он уже сидит, притягивая Дина к себе, обвивая руками, прижимаясь к затылку своим подбородком, и…
И то, что происходило в голове Дина, пока он делал всё это, просто выносило мозг. Потому что это было именно то, что ему было нужно; потому что он резко стал сверхчувствительным и был напуган всем происходящим и, боже, так уязвим. Он никогда не чувствовал подобного за всю свою взрослую жизнь. Впрочем, есть разница между уязвимостью и тем, чтобы быть идиотом, и спустя мгновение этих ошеломляющих объятий он оттолкнулся от груди Каса – не особо успешно из-за одеяла и дрожи – и попытался отстраниться.
- Дин, - сказал Кастиэль, поймав руку, выпутанную Дином из одеяла, и крепче сжав его плечи. – Дин, расслабься. Тебе нужно прийти в себя, и… здесь нет подвоха.
Дин обмяк. Боже, это на самом деле происходит с ним? Он не будет плакать. Чёрт.
- Здесь нет подвоха, - повторил Кастиэль и поцеловал его. Это застало Дина врасплох; он не думал об этом с того самого момента, как Кастиэль снял свой плащ, но теперь вдруг осознал, что за всё то время, что Кастиэль был с ним, они так и не поцеловались. Это было… странно. И после всего произошедшего Дин ожидал глубокого проникновения, он ожидал языка, он ожидал… ну, не того, что Кастиэль ласково коснётся губ Дина своими, сомкнутыми, лишь на мгновение, а затем отстранится и задумчиво посмотрит ему в глаза. Он думал, что это будет поцелуй-укус или типа того. Кастиэль выпустил его руку, чтобы снова бережно прижать к себе его затылок, и снова поцеловал его – на этот раз не так коротко, но по-прежнему целомудренно. Дин понятия не имел, что это значило, было ли это каким-то странным издевательством, или их там просто не учат целоваться на Небесах, или… если подумать, он даже не знал, был ли у Кастиэля до этого секс.
- Как это может быть нормально? – хрипло спросил Дин, проскальзывая ладонью к груди Кастиэля, под его расстёгнутую рубашку. То, как Кастиэль отвёл взгляд, было тем самым ответом, который он и хотел бы получить, и, честно говоря, это было большим облегчением.
- Это и не нормально, - сказал он, и Дин кивнул. – Моя задача – держать тебя в рамках, и я думаю, что меня не погладят по головке, если об этом станет известно, но, возможно, ты не захочешь рассказывать об этом всем подряд.
Дина удивил его собственный смех, вполне искренний, но он быстро понял, что ему нужно остановиться, пока он не стал истеричным или ещё того хуже. Он сделал глубокий вдох и потянулся, обхватывая Кастиэля за шею, притягивая его для следующего поцелуя. Кастиэль послушно подчинился, а когда он начал отстраняться, то позволил Дину притянуть себя для нового. На этот раз Дин попробовал проникнуть языком между его губ, и то ли Кастиэль ждал такого приглашения, то ли он не по-человечески быстро учился, но очень скоро его язык оказался во рту Дина, и это было прекрасно.
- Где мой брат? – спросил Дин, когда Кастиэль снова от него оторвался, что было неприемлемо, но Кастиэль лишь кивнул на стену, противоположную той, у которой стояла кровать.
- Там. Он в безопасности. Он знает, что тебя нет, но ты вернёшься.
Дин сглотнул и открыл было рот, чтобы ответить, но был вынужден остановиться и зажмурить глаза, прежде чем снова обрёл способность говорить. Его рука всё ещё касалась шеи Кастиэля, и это помогало. Это давало ему ощущение твердой почвы под ногами.
- Он всегда будет для меня на первом месте, - сказал он. Это вышло прямолинейнее, чем он рассчитывал, но Кастиэль только серьёзно кивнул.
- Это мне о тебе известно, - странный способ сказать такое, но Дин был уже готов принять то, что Кастиэль вообще странный. Он вдохнул и выдохнул, а затем продолжил:
- Но… кроме Сэма… то, что я сказал… раньше, - Дин обычно считал, что не несёт ответственности за сказанное во время секса, но это было… чертовски важно, и, даже если бы у него была возможность отказаться от этих слов, он не знал, как к таким постельным разговорам относится Кастиэль. Если у них теперь есть какое-то соглашение, лучше им обоим знать условия. – Когда я сказал… что угодно… я сказал, что ты можешь…
- Да, - мягко сказал Кастиэль, касаясь его лица, и Дин сдался, перестав стараться выстроить это предложение.
- Это не было просто… думаю, я на самом деле… - и вообще какие-либо предложения. Кастиэль ласково провёл кончиками пальцев по его нижней губе, явно задумавшись, так что Дин заткнулся к чёрту.
- Дин, - наконец повторил он, опуская взгляд и уводя его в сторону. Дин вновь поборол желание коснуться его ресниц. – Это не я прошу тебя что-то сделать. Ты, твоя роль… твои задачи ждут тебя независимо от того, указываю ли я тебе на них. Я только хочу помочь тебе.
Дин глубоко вдохнул и резко кивнул. Резкая дрожь, сотрясавшая его, уже стала медленной и слабой, но он по-прежнему был чертовски разбит.
- Знаю, - сказал он. – Я понял. Но я имею в виду… если ты захочешь связать меня или типа того…
Кастиэль остановил его, неожиданно выдавив смешок, и мягко положил ладонь на щёку Дина.
- Возможно, - сказал он и взял Дина на руки, будто тот был его невестой, чёрт его дери, а потом повернулся и уложил его на кровать. Он опустился на колени на матрасе рядом и развернул одеяло. Дин был в курсе собственной наготы и её относительного отсутствия у Кастиэля. Он понятия не имел, к чему это всё шло, но он был вымотан и в данный момент готов просто лежать и терпеть, чем бы это всё ни оказалось.
Оказалось оно изучением его травм, что было типа сексуально, но не вполне вызвано именно сексуальным побуждением. Кастиэль просто заботился о нём. Через какое-то время Дин вынужден был закрыть глаза ладонями, потому что просто не мог, нахрен, поверить, что это происходит с ним, но, закончив, Кастиэль взял его за запястья, убирая его руки в сторону, и посмотрел ему в глаза.
- Подожди здесь, - сказал он, прижимая ладонь к груди Дина так же, как и недавно, и на этот раз дождался ответного кивка, прежде чем исчезнуть.
Его не было несколько минут, которые Дин провёл, стягивая с себя, наконец, ботинки и носки - а то он выглядел уже как парень с обложки гейского порножурнала, спасибушки - и прилагая все усилия к тому, чтобы не рехнуться. Кастиэль вернётся. Он вернётся. Он сказал Дину ждать здесь. Он не сказал бы так, если бы не собирался возвращаться. Дин просто… не мог прямо сейчас справиться с тем, что не имеет возможности увидеть Кастиэля, коснуться его, быть успокоенным его странностью и серьёзностью, знать, что этот урок подчинения не сотрётся из его жизни. Это не было сном, Дин был чертовски в этом уверен, и он был почти-почти убеждён, что это не было просто тщательно продуманным путешествием ангела в его голову. Но ему был охрененно нужен Кастиэль, нужна его близость, и плевать, делало ли это его сумасшедшим, или женоподобным, или слишком нетерпеливым, или типа того.
Потом Кастиэль вернулся, оказавшись у его кровати, и тиски паники в груди Дина отпустили его так быстро, что у него перехватило дыхание. Он бросил что-то на одеяло рядом с Дином, Дин не увидел, что именно, слишком занятый разглядыванием Кастиэля. Ни одна лампочка в комнате не горела, но окно выходило на стоянку, на которой Кастиэль оставил Импалу, и вывеска мотеля и широкие полосы света снаружи подчёркивали черты его лица таким образом, что Дин недоумевал, как он мог до сегодняшнего вечера не замечать, каким охренительно великолепным был Кастиэль. То, что добыл Кастиэль, было похоже на презервативы, маленькие плоские пакетики с чем-то, и это Дина вполне устраивало. Он не думал, что сможет подняться в ближайшем будущем, но он был согласен снова быть трахнутым, если Кастиэль будет сверху.
Это были антисептические салфетки, а не презервативы, как обнаружил Дин, когда Кастиэль разорвал один из пакетиков, и это было так неожиданно, что Дин снова рассмеялся. Впрочем, он быстро успокоился, когда Кастиэль занялся ранее осмотренными им ранами. Их было больше, чем думал Дин, в том числе ранка на губе, о которой он знал, но не задумывался. Он в любом случае был уверен, что всё его лицо в синяках, и подозревал, что утром не сможет нормально двигаться, но понятия не имел, как объяснить это всё брату.
Последним Кастиэль обработал мелкий рваный порез на бедре Дина, полученный при уничтожении его джинсов, ещё до того, как Кастиэль устроил ему знакомство с Невероятным Халком, а потом вернулся к первой очищенной им царапине, на этот раз с антибиотической мазью. К этому времени Дин чувствовал себя совсем уже странно. Когда Кастиэль снова достиг последнего пореза, он был уже полностью напряжён, но последней каплей стало то, как ангел, стоящий на коленях между его ног, нанёс на него последнюю повязку бабочкой и поцеловал согнутое колено Дина. Это было уже слишком. Эта бережность была… он так сильно её хотел, хотел почувствовать себя в безопасности, ощутить заботу о себе, хотел представить, что он каким-то образом заслужил Кастиэля, но это сводило его с ума, и он не мог… не мог остановить эти горячие слёзы, и…
Дин не осознавал, что Кастиэль поднимается по его телу, пока тот не прикусил его шею. При этом он зажал рот Дина ладонью, что было кстати, потому что иначе он не сдержал бы крика. Не то чтобы Сэм никогда не слышал, как он занимается сексом, но сейчас он даже не знал, что Дин здесь, и, ради всего святого, Сэм не должен был услышать этого. Дину казалось, что Кастиэль удерживал его на гребне волны боли очень долго, а он всё это время извивался под ним, сжимая пальцами одеяло, издавая отчаянные гортанные звуки и почти крича снова, когда Кастиэль отпустил его.
И Дин был готов. Он едва дышал, и, наверное, его колотило, но он смог собраться. Кастиэль столкнул их лбы, и Дин приподнялся, чтобы обвить вокруг него руки, но тот уже отстранялся, снова сползая вниз по телу Дина. Он мимоходом укусил плечо Дина, не так сильно, но всё равно чертовски болезненно, и на этот раз Дин сумел обуздать свой крик, но не то, как двигалось всё его тело. Ему пришло в голову, что в первый раз Кастиэль мог прокусить его кожу – шея была влажной, но это могла быть и слюна, и он потянулся, чтобы коснуться её, но Кастиэль посмотрел на него с особенной нежностью и оттолкнул его руку. Ладно. Потом.
Он в любом случае перестал волноваться по этому поводу, как только Кастиэль склонил голову и сомкнул зубы на соске Дина – потому что это отвлекло бы от чего угодно - то, как Кастиэль медленно его прикусил, проверяя Дина на стойкость. Если он был так чертовски осторожен, то, пожалуй, нет, он не откусил кусок шеи Дина, и не было смысла думать о том, что уже прошло, если в данный момент Кастиэль вылизывал его многострадальный сосок, а затем снова его прикусывал и, господи боже, оттягивал его зубами, а второй рукой играл с другим соском с совершенно противоположной мягкостью. Дин извивался и… хныкал, ладно, он хныкал, не прошло и получаса с тех пор, как его первый раз в жизни трахнули, и они только что поговорили о том, насколько он хотел быть сучкой Кастиэля. Так что Дин имел право издавать любые звуки, какие хотел. И он обмяк, когда Кастиэль отпустил его, стонущего, покрытого потом.
Кастиэль прокладывал себе пусть вниз, что заставляло Дина поволноваться. Он вылизал пупок Дина, прижался губами к его бедренной косточке, а потом, да, медленно провёл дорожку укусов на внутренней стороне его бедра. Дину нравилось это, так же, как и мысль о том, что можно будет подрочить позже, вжимаясь пальцами в следы ушибов и укусов, и он видел, к чему всё идёт. Когда губы Кастиэля коснулись его яиц, он вжался пятками в кровать, толкаясь вверх, пока не наткнулся головой на спинку кровати.
- Кас, я в этом не… я не могу…
Не то чтобы Дин далеко уполз, но Кастиэль поднялся вслед за ним и схватил его за запястья. Дин рефлекторно вывернулся из захвата, пытаясь вырвать руки, но это было совершенно бесполезно, и это пугало его даже больше, чем когда Кастиэль почти его задушил.
- Не можешь? – спросил Кастиэль низким голосом, заставившим Дина задрожать. И – он сказал «что угодно». Он не подумал, что «что угодно» может включать в себя что-то трудное или пугающее. Оказалось, что Кастиэль был ещё кинковее, чем он думал, по крайней мере, в этом плане, и это было так невероятно неожиданно, что Дин немного расслабился.
- Что, если я скажу «нет»?
- Я не буду настаивать, - ровно ответил Кастиэль. Дин сделал глубокий вдох.
- Это оно и будет? – Кастиэль посмотрел на него без особого понимания, и Дин попытался снова. – Если я не смогу, ты… оставишь меня?
Это вышло искреннее, чем планировалось; он понял это по тому, как Кастиэль ответил:
- Нет, Дин, - и поцеловал внутреннюю сторону его колена. – Должно произойти что-то намного худшее, чтобы поколебать мою веру в тебя.
Чёрт, Дин пытался поговорить о сексе, а Кастиэль настаивал на разговорах о том… о чём Дин спросил на самом деле, о том, собирался ли он уйти, о том, насколько Дин мог отступить от правил, не теряя его.
Дин понятия не имел, почему ему внезапно так чертовски повезло. Здесь нет подвоха, сказал ему Кастиэль. Он заставил себя расслабиться, опустив голову на спинку кровати.
- Всё, что хочешь, - сказал он резко охрипшим голосом.
Губы Кастиэля мгновенно оказались на его члене. Поначалу они просто касались Дина, его яиц, нижней стороны его пока не возбуждённой плоти. Там всё ещё оставались следы спермы, и Кастиэль слизал их, что, опять-таки, было большим, чем то, к чему был готов Дин. Она была там уже какое-то время и, наверное, начала засыхать, но Дину это вроде как нравилось. Это заставляло его думать, что он может попросить о разных грязных вещах, иногда взбредавших ему в голову, и Кастиэль согласится – или откажется, но не пристыдит его. С другой стороны, Дин был уже на пути к стояку из-за одних только губ и зубов Кастиэля на его теле, и он всё ещё был чертовски чувствителен для этого. Он сильнее толкнулся плечами в спинку кровати и мелко задышал, говоря себе, что сможет пройти через это.
- Был один демон, где-то на следующий день после того, как ты вернул меня, - сказал он, особо не зная, что собирается говорить, пока не начал. Кастиэль аккуратно коснулся головки его члена зубами и втянул её в рот, и Дин застонал, вжимаясь ягодицами в кровать и теряя нить размышлений, но слова оставались при нём, выжидая, и он обнаружил, что снова слышит свой голос. – Мы остановились в закусочной, и официантка и ещё несколько парней были одержимы. И… я ударил её. Просто чтобы поставить себя; она говорила о какой-то крупной игре, но она боялась, она не хотела со мной спутываться.
Боялась Кастиэля, понял он теперь. Боялась существа, которое в данный момент делало Дину самый волнующий минет из всех, что когда-либо у него были. Эта новая сделка заставляла по-новому взглянуть на многое в его предыдущем общении с Кастиэлем.
- И я ударил её снова. И я был… я был… Кас… о… я… я всё ещё пытался поставить себя, я не переходил границ. Потому что ничего нельзя сделать демону, только убить или изгнать, да и Сэм был прямо там. Но я хотел… я хотел разорвать её. Я хотел пересечь черту. Всё это лежало прямо на поверхности. Нельзя просто вернуться из ада и забыть, что он… сделал с тобой, за один день. Я думал, что оставил это позади, но всё это дело с Аластаром… Он сломал меня, Кас, он забрал то, что там должно помогать держать себя в руках, и я вроде как попытался починить это на скорую руку. Но оно снова прорывается, и я не знаю…. чёрт, чёрт, чёрт, Кас, что ты… боже…
- Не богохульствуй, - спокойно сказал Кастиэль, прикусывая уздечку. Дин рванулся из сильных ласковых рук, всё ещё удерживавших его запястья, и почти закричал. Самое забавное было в том, что он снова был полностью возбуждён, извиваясь, желая, капая смазкой на живот. Кастиэль слизал её, потом отпустил его руки, и, пока Дин автоматически растирал запястья, хотя они совершенно не болели, приподнял его за бёдра и подтянул ниже, так, что он был распластан под Кастиэлем на спине.
- Прости, что попросил тебя об этом, - сказал он, целуя Дина в висок. – Это было слишком. Я знал, что это было слишком, - и, о боже, он просунул подушку Дину под талию. – Но то, что ты оставил позади, в аду, это Дин Винчестер, никогда не пытавший другого, напуганного, ошибившегося человека. Не часть тебя, а то, каким ты себя видел. Это всё. Когда я взял тебя в свои руки, я собрал тебя всего. Ты цельный. Тебе только нужно научиться жить в мире с собой со всем, Дин.
Это было… определённо самым странным из всего, что можно было представить сказанным человеком прямо перед тем, как он собирается тебя трахнуть, но Дин это начал, и его уже начало колотить не то от его слов, не то от действий. Как бы то ни было, Кастиэль уже расстёгивал брюки, и пришло время расставлять приоритеты. Дин вообще не помнил, когда он натягивал брюки, но не сказать, чтобы он был в здравом уме и трезвой памяти сегодня.
- Хотя бы разденься уже нахрен, Кас, - пробормотал он, стягивая всё ещё расстёгнутую рубашку Кастиэля с его плеч. Кастиэль наклонил голову, разглядывая себя, а потом на мгновение вжал Дина в матрас и слез с кровати. Он двигался быстро, и вскоре он стоял уже почти раздетый, стягивая носки, что даже у него выходило не совсем грациозно. И всё же: боже, да. Дин не представлял, как оценивать мужские тела, что привлекало его, а что нет, но его тело требовало именно Кастиэля, стройного, угловатого, освещённого неоновыми огнями вывески за окном. Потом он снова оказался на Дине, и Дин мог касаться этого тела, изучать его руками, чувствовать, как вздымалась его грудь на вдохе. Кастиэль поцеловал его, сначала не размыкая губ, а потом впуская его в свой открытый, влажный, ищущий рот. Дин чувствовал свой вкус на его языке, и от этого у него кружилась голова и поджимались яйца.
Дин всё ещё был перепачкан спермой Кастиэля и тем, что он там использовал вместо смазки, которой, может, можно было и добавить вместе с пальцем или двумя, если стремиться к безболезненности. И это пришлось кстати: Кастиэль медленно вбивался в него, толчок за толчком, пока Дин стонал и цеплялся за его спину, - и он продолжал смотреть на Дина, от чего тот чувствовал себя, по меньшей мере, таким же раскрытым, как на капоте Импалы, с разведёнными ногами, не прикрытый даже телом Кастиэля.
Когда он полностью оказался внутри и начал трахать Дина всерьёз, тот спустился руками по изогнутой спине Кастиэля к его заднице – и наконец сделал это, устроил ладони на его ягодицах. Он всегда считал, что женщины делают так потому, что это его задница и она идеальна, что определённо также являлось одной из причин – у Кастиэля она была вполне, – но теперь, лёжа на спине, он обнаружил, как ясно в таком положении чувствовался Кастиэль. То, как он собирался вновь в него погрузиться, мощное движение его тела вперёд-назад, и это было настолько же возбуждающе, как и горячие искры, рассыпающиеся по его телу после прикосновений члена Кастиэля к его простате. Дин стиснул пальцы, и Кастиэль издал потрясающий стон, почти рык, и сильнее вжал его в матрас. Его глаза были закрыты, но он наклонился и уверенно и безошибочно нашёл место, где оставил тот первый, восхитительный укус на шее Дина, и Дин снова дёрнулся, совершенно беспомощно всхлипывая, когда Кастиэль обвёл его контуры языком.
Он едва успел выяснить, как двигаться в таком положении, как отвечать на толчки Кастиэля, когда Кастиэль выпрямился, подталкивая колени Дина к его груди, и Дину снова пришлось выяснять всё с самого начала. На его коленке был синяк, о котором он не знал, пока Кастиэль не дотронулся до него. И это прикосновение к одному из укусов, оставленных им на бедре Дина, было именно таким необходимым, как Дин и думал. Но его вниманием всецело завладело то, что Кастиэль сменил угол, под которым вбивал в него яркие потрескивающие искры удовольствия, так, что Дин содрогнулся и поджал пальцы на ногах – и теперь, если подумать, да, он был готов кончить снова. Это причинит боль, он знал, и осознание этого вызывало в нём напряжение вперемешку с предвкушением.
До ягодиц Кастиэля было уже не дотянуться, так что Дин коснулся его груди, плеч, проследил пальцами рёбра, огладил соски. Реакция на это была неожиданно бурной – Кастиэль запрокинул голову и издал такой низкий стон, какого Дин никогда ещё не слышал в постели, и стал грубее и беспорядочнее двигать бёдрами. Дин приподнялся, чтобы коснуться его великолепной шеи, положил руку на щеку ангела и вновь обнаружил, что говорит, не успев даже обдумать свои слова:
- Могу я увидеть твои крылья?
- Что…
Голос Дина был дрожащим и надломленным, что смущало, но Кастиэль звучал совершенно разбито, а Дин даже не догадывался – потому что Кастиэль был таким уверенным и таким собранным, потому что так хорошо было отдаться в чьи-то руки и верить, что они его удержат, - что Кастиэль реагирует на это так же остро, как и он сам. Боже, это только заставило Дина хотеть ещё больше. Он не был в состоянии поддерживать разговор, но нашёл слова, выстроил их в нужном порядке и заставил себя их произнести.
- Твои крылья, - сказал он, - можешь показать… пожалуйста, - он чувствовал, что его кренит в сторону, - позволь мне увидеть тебя, Кас. Я просто…
И Кастиэль задрожал, закрывая глаза и прижимаясь щекой к ладони Дина. На мгновение Дин решил, что это отказ. Но потом комната наполнилась знакомым актиническим сиянием слепящих молниеподобных вспышек, и Дин увидел их во второй раз: огромные рваные тени крыльев Кастиэля, распахнутых и подрагивающих под потолком, с перьями, проникающими сквозь стены, как сквозь прутья клетки.
В первый раз Дин был напуган. Он вляпался в какое-то дерьмо, невообразимо большее, чем он, большее, чем то, от чего он мог оградить Сэма, и это было тому доказательством. И, как оказалось, дерьмо было ещё больше, чем Дин мог представить, и вот, оно грубо втрахивало Дина в кровать в неоплаченном номере мотеля. Кастиэль был необъятным, непостижимым, и каким-то образом Дин мог заставить его смеяться, и, когда он наклонился снова поцеловать Дина, отчего тот сложился, потому что локти Кастиэля всё ещё поддерживали его колени, Дин запутался обеими руками в его волосах и ответил на поцелуй с таким жаром, с каким только мог. Он всё ещё был напуган, но теперь он был готов.
Кастиэль укусил Дина за губу, кончая – ещё одна случайность, подумал Дин, - и невероятно крепко сжал ягодицу Дина пальцами руки, на которую не опирался. Непродолжительное время, несколько ударов сердца, он обессилено лежал на Дине, и тот уже начал думать, что хорошо бы затронуть вопрос освобождения его ног, когда Кастиэль выскользнул из него и с него, сползая по кровати, пока его губы снова не оказались на члене Дина. В этот раз было только удовольствие, даже когда Кастиэль втянул его сильнее, чем, должно быть, мог человек, даже когда зубы прошлись по всей длине его члена, а затем, очень осторожно, прикусили головку. Дин хотел всего этого. Особенно если это приводило к такому оргазму, будто его выворачивало наизнанку, на краю рваной боли, потому что это было слишком скоро и, боже, так хорошо.
На подбородке Кастиэля и в уголке его губ оставалась сперма, когда он вновь подтянулся выше, к Дину, и тот усмехнулся, полуприкрыв глаза, и стёр её большим пальцем. Кастиэль дочиста вылизал его руку. Он ждал, что Кастиэль поцелует его, но тот лишь повернул Дина на бок и со вздохом вытянулся вдоль него, накрывая их обоих одеялом. Хорошо; на самом деле забраться под одеяло самому было для Дина непосильным делом. Рука Кастиэля лежала на его животе, на синяке, оставленном им же, и Дин точно знал, что у них есть около тридцати секунд на то, чтобы поговорить, прежде чем он вырубится.
- Если будешь здесь, когда я проснусь, получишь минет, - выдавил он, и Кастиэль снова хмыкнул ему в плечо.
- Дин, - сказал он так, будто это было проявление нежности, - тебе не нужно подкупать меня.
Дин засмеялся бы, если бы мог дышать.
- Я…, - начал он и замолчал. За его спиной Кастиэль приподнялся на локте и посмотрел на него. Он поднял свободную руку, заставляя Дина взглянуть ему в глаза, и Дин снова почувствовал себя раскрытым. Он никак не мог не провалиться в сон, или, по крайней мере, остаться при этом в живых, но, предложи Кастиэль третий раунд, Дин попытался бы. – Ты будешь здесь, когда я проснусь? – выговорил он. Дин чувствовал себя так, будто его выжали и аккуратно развесили сушиться; он чувствовал себя очищенным, непонятно сверкающим, новым.
И Кастиэль всё ещё касался его. Они закончили, а Кастиэль всё ещё был здесь. Он снова улёгся, прижимаясь лицом к шее Дина.
- Конечно.
*Шоу Джерри Спрингера выходит в формате стиля «трэш» («помойка»), так как его участники и целевая аудитория в основном занимают низкие социальные ниши. Имеет семейно-драматическое, в том числе бытовое содержание. Затрагивает различные темы: супружеская измена, гомосексуальность, трансгендерность, различные сексуальные девиации, психические расстройства и т. д. Гости часто устраивают потасовки прямо на сцене. Используется ненормативная лексика.
@темы: слэш, сверхъестественное, фанфик
-
-
10.09.2013 в 18:18Марлюшка, спасибо за перевод
Шоу выходит в формате стиля «трэш» («помойка»), так как его участники и целевая аудитория в основном занимают низкие социальные ниши. Имеет семейно-драматическое, в том числе бытовое содержание. Затрагивает различные темы: супружеская измена, гомосексуальность, трансгендерность, различные сексуальные девиации, психические расстройства и т. д. Гости часто устраивают потасовки прямо на сцене. Используется ненормативная лексика.
На этом месте долго сидела вот так
-
-
10.09.2013 в 18:23На этом месте долго сидела вот так
я тоже)) думала, это что-то вроде шоу Опры, полезла гуглить, а оно вон как...
-
-
10.09.2013 в 18:41Марлюшка, еще сам этот кусочек выбивается из повествованияХД Может его как выделить другим шрифтом?ХД Или ссылкой внизу?
-
-
10.09.2013 в 18:44-
-
10.09.2013 в 18:44-
-
10.09.2013 в 21:07Дин которого никак не попустит ад и то, что он там испытал, и который понимает вроде КАК ему это пережить, но не знающий как попросить каса - ащащащ!
момент когда он осознает, что Кас ему может дать желаемое вообще кинковый до невозможности
а уж НЦ-сцены так вообще обалденные
суровый и сердитый Кас в начале доставил невероятно
и окончание - это прямо так, как и нужно
Марлюшка, классный выбор текста, спасибо!
-
-
10.09.2013 в 21:28ты меня всегда так радуешь
ALFREA Zarika, спасибо
-
-
10.09.2013 в 21:30это и я люблю))
-
-
10.09.2013 в 22:33-
-
10.09.2013 в 22:52-
-
10.09.2013 в 22:58curious_Cas,
-
-
10.09.2013 в 23:03-
-
11.09.2013 в 14:09-
-
11.09.2013 в 14:19-
-
11.09.2013 в 22:53Марлюшка, спасибо за прекрасный перевод! У меня даже слов нет от восхищения! Столько силы в тексте! Боли! Страсти! Нежности! И это все ты! Ты нам передала! Перевела, показала, спасибо!
-
-
11.09.2013 в 23:22рада, что у людей находится время на чтение фиков и помимо АУ-феста
-
-
18.09.2013 в 02:33Больше впечатлило то, что происходило после траха на капоте Импалы. Эта нежность, разговоры, и потом второй раунд.
Но самое-самое... это упоминание Аластара. читать дальше
-
-
18.09.2013 в 13:56читать дальше
-
-
18.09.2013 в 14:30))
читать дальше
-
-
18.09.2013 в 14:38-
-
18.09.2013 в 17:41читать дальше
-
-
18.09.2013 в 17:49-
-
18.09.2013 в 17:53Я тоже читала о реакции Дженсена. Он чувствовал, что Хейердаль перетягивает одеяло на себя, да так, что без шансов )))